Как только она включает свет, её глаза встречаются с моими.

– Ну-ка! Неужели это шалава номер 1 Нью-Йоркского университета! Эмерланд - «я трахнула двух парней из братства» Андерсон! – невнятно произносит она. – Вот что случается, если перейти мне дорогу. Я Эми Хьюстон! Гребаная Эми Хьюстон! И помни это, пока трахаешься со всеми подряд.

Ее подруга помогает ей стоять на ногах. Когда Эми делает несколько шагов в мою сторону, она оборачивается и смотрит на свою часть комнаты, делая несколько вдохов.

Я жду, пока до неё дойдет реальность происходящего и то, что я сделала с её вещами. Теперь она узнает, кто из нас настоящая сучка.

Все её дизайнерские шмотки и постельное белье свалены в кучу на полу. Это все забрызгано моей черной несмываемой акриловой краской. Её матрас разрезан и распотрошён, что автоматически влекло за собой штраф в 750 долларов. На её 15 дюймовом экране, висевшем на стене нашей комнаты, проигрывалось видео, на котором она отсасывает ассистенту нашего учителя по этике, на прошлой неделе, здесь, в нашей комнате.

Она была на коленях, а он поглаживал её шею, прося взять его член всё глубже и глубже в рот.

– Я случайно записала это, пока меня не было в комнате, – скучным голосом сообщила я. – Оставила свою камеру включенной. Думала, потом, когда мы будем пить водку, мы посмеемся. А после, я собиралась удалить это.

– Это не я... – она тяжело сглатывает.

– «Ах...Эми.. Черт...» – стонет на экране ассистент. – «черт...»

– Ага, – я закатываю глаза и делаю тише звук. – Сейчас я тебе скажу, что ты сделаешь в следующие 24 часа, Эми Ебаная Хьюстон. Ты заберешь из моей комнаты все свое дерьмо и съедешь к утру. Мне плевать, что ты скажешь коменданту общежития, но мое имя упоминаться не должно. Если нет, то я буду такой же сучкой, как и ты и после того как разошлю несколько копий коллегам твоих родителей, я выставлю этот замечательный ролик на Фэйсбук. Я уверенна, дочка первого советника губернатора...

– Ты кем, черт тебя возьми, себя возомнила?

– Я не закончила, – перебиваю её и замечаю, что глаза её подруги округлились. – Сегодня ты спать здесь не будешь. Я не желаю, чтобы ты когда-нибудь даже попыталась посмотреть мне в глаза в студгородке. Я тебе клянусь, если мне вдруг покажется, что ты даже шепотом произносишь моё имя, я сделаю все, чтобы это были твои последние слова.

Она моргает и внезапно начинает истерически смеяться.

– Трэйси, – она смотрит на свою подружку. – Ты можешь в это поверить? Она действительно пытается меня запугать? – она смеется еще громче и сжимает губы. – Сначала, ты - потаскуха, а теперь ты кто? Ты что из какой-то банды? Ты что, заставишь меня исчезнуть, если я не съеду?

– Давай узнаем.

Она перестает смеяться и поднимает брови.

Я не отступаю и не моргаю. Я не блефую. Если она сейчас же не выйдет из комнаты, я поставлю ей добросовестно заслуженный синяк.

– Я…эм.. – она колеблется. – Я вернусь... Я вернусь к семи.

Скрещивая руки на груди, жду, пока она выйдет. И, как только за ней закрывается дверь, я нажимаю кнопку «опубликовать» на своей странице в Фэйсбуке. К полудню все уже ознакомятся с 15 секундным роликом, в котором она снимает с кого-то штаны.

Эми должна понять, что я не шучу. Я выставлю весь ролик, если она только попытается дыхнуть в мою сторону.

И пусть это приятное ощущение, поставить её на моё место, я прекрасно понимаю, что это временно. В тот момент, когда алкоголь выветрится из моей крови, я снова осознаю всю тяжесть ситуации.

Даже не пытаюсь заснуть. В этом нет смысла.

Я направляюсь туда, где мне всегда спокойно – в библиотеку. Нахожу диванчик в укромном уголке, сажусь на него и прижав колени к груди закрываю глаза. Я мечтаю, чтобы этот семестр закончился, и мне не пришлось разгребать последствия.

Понятия не имею, как мне заставить всех забыть об этом ролике, и как прийти в себя.

Никогда не знаю, что мне делать.

Я хожу только лишь на уроки изобразительного искусства. Мой мини-холодильник забит только едой из бакалеи студгородка, в которой я закупаюсь по ночам: вермишель, йогурты и консервированные равиоли, чтобы мне не приходилось обедать в университетской столовой.

Часами сижу в своей комнате и пишу. Когда мне становится невыносимо читать то, что я написала, я рисую абстракцию.

Я очень редко появляюсь в студгородке. Все глазеют, шепчутся и ухмыляются. Иногда, они даже не слишком учтивы, чтобы шептаться. Они просто выкрикивают: «Эмерланд, хочешь трахнуться с кем-то, кто умеет это делать?», «Хочешь, запишем секс ролик?» или «Паркер был слишком хорош для тебя!».

Бывает я вижу Эми и её прихлебателей, но она никогда не смотрит мне в глаза и уходит, как только я приближаюсь.

Случается, я впадаю в уныние, все дни сливаются в один, и я все никак не могу забыть про этот ролик, он все время преследует меня. Вновь и вновь пытаюсь справиться с этим, как справлялась до этого: водкой, сигаретами, горячим душем и травкой.

Каждый семестр я игнорирую бесчисленные письма об «испытательном сроке» и «рекомендуемой консультации с психологом». Я записываюсь на новые курсы, на которых я не появляюсь. Я посещаю только ИЗО. Я всегда хожу на ИЗО.

Каждый раз, когда мой наставник присылает мне мейл о необходимости встретиться, я отвечаю, что занята или вообще игнорирую.

Так продолжается до последней недели зимних экзаменов моего второго курса. Я получаю письмо с извещением, что меня отчисляют. Мне нужно освободить общежитие до начала весеннего семестра.

С тяжелым сердцем, я звоню единственным людям, которые мне приходят на ум, и не успеваю оглянуться, как уже пакую вещи в бабушкин пикап.

Она плачет, пока мы едим по суетливым улицам Нью-Йорка, направляясь к грязным дорогам Блайта.

Она говорит, что это её вина, что я поступила в колледж так рано, что она должна была дать мне время прийти в себя после смерти Лии, пожить годик на Юге. Она винит себя, что не интересовалась моей жизнью больше.

Я не прерываю её, чтобы объяснить про секс-видео. Она не поймет.

– С тобой все будет хорошо, – сжимает она мое колено, управляя машиной. – Начиная с сегодняшнего дня, всё изменится к лучшему. Просто верь в это. Ты красивая, талантливая и неважно, что говорят остальные. Когда-нибудь, ты сделаешь в своей жизни что-то великое...

Я перестаю слушать бабушку, так как слышала эту речь миллион раз, ноне от нее. Лия годами произносила те же самые слова, когда смотрелась в зеркало. Понимаю, что в данный момент, моя бабушка обращается не ко мне.

Она разговаривает с Лией.

Глава 3

Иногда я представляю, что моя жизнь, совсем не моя. Я воображаю, что я всего лишь актриса, играющая роль несчастной девушки, у которой нет выбора.

Как ещё я могу объяснить то, что делаю в ярко освещенной комнате, обвешанной фото улыбающихся людей. Уже 2 часа я смотрю на людей, которые бесят меня.

– Мисс Андерсон? – мягкий голос отвлекает меня от моих мыслей.

– Да?

– Может, представитесь группе?

Я вздыхаю и встаю.

– Меня зовут Эмерланд Андерсон... И я – алкоголик.

– Привет, Эмерланд, – сухо хором отвечают все.

Сижу, скрестив руки, с нетерпением считая оставшиеся минуты до окончания сегодняшнего собрания.

Все в этой комнате алкоголики, кроме меня. Меня бы тут не было, если бы не произошедшее в прошлую субботу. Я до сих пор пытаюсь понять, что именно привело меня в группу этих нытиков.

Была обычная суббота. Я проверяла свою почту- очередную кучу отказов от известных издательств Нью-Йорка: «Ваши произведения слишком содержательны для нынешнего читателя», «Нынешний читатель не заинтересован в историях такого типа на сегодняшний день», «Мы не думаем, что наше агентство может Вам помочь, но желаем всего наилучшего в ваших поисках».

После того, как я добавляю эти письма на свой «потолок позора», я решаю снова проверить почту. Десять новых сообщений с ответом: «Спасибо за Вашу заявку, но...».

Мне нужно немного прийти в себя, подышать свежим воздухом, поэтому я еду в бар на другом конце города.

Четыре шота водки. Три шота текилы. Три коктейля от незнакомцев, с которыми я только что познакомилась и 7 Больших Маргарит просто, чтобы повеселиться.

Я просто валяю дурака.

Этой выпивки мало.

Заказываю еще два крепких бренди и два крепких джина. Бармен сомнительно приподнимает бровь, но мне не впервой.

Я только разогреваюсь.

Два часа спустя, уже хорошо поддатая, я убеждаю себя в том, что у меня есть идея, которую нужно срочно записать. Спотыкаясь, выхожу из бара, роясь в своей сумочке в поисках ключей.

Когда нахожу ключи, понимаю, что стою перед чужой машиной. Сбитая с толку, я пытаюсь найти свою машину на парковке, но у меня туман в голове. Обещаю себе проспаться на заднем сидении, перед тем как поехать домой. В какой-то момент меня выворачивает, что естественно. Позже я понимаю, что стою посреди улицы, держа в руках дорожный знак «Стоп». Я понятия не имею, как он оказался у меня в руках.

Там было много света. А потом темнота.

Это всё, что я помню, перед тем как следующим утром мои бабушка с дедушкой приехали за мной в полицейский участок.

Думаю, что честно понесла заслуженное мной наказание, но через час, стоя перед судьей, выясняется, что я ошибалась.

Судья отчитывает меня за «глупость, безрассудность и потерю контроля» и обвиняет в том, что водитель, свернув с дороги, въехал в фонарь. А тот дорожный знак оказался таким древним, что его еще придётся заливать цементом, чтобы он держался.

Пялюсь на стену за спиной судьи, в попытке сосчитать трещины на ней, пока судья продолжает говорить мне о том, какой я ужасный человек.

Я слушала в пол уха, пока не услышала, как она произнесла:

– Мисс Андерсон, у вас два выхода. Исходя из того, что это ваше первое правонарушение, а Вирджиния Марш уважаемый член нашего общества так настойчиво утверждала, что вы замечательный человек…то вы можете провести 90 дней под стражей и получить условное освобождение под залог в 8 тысяч долларов за порчу городского имущества … или…

Она медлила, а я прикусила губу, надеясь, что второй вариант будет лучше.

– Или я могу назначить вам 90 дней общественных работ, чтобы вы смогли оплатить штраф в размере восьми тысяч, а также вы добровольно будете посещать центр реабилитации, следующие три месяца.

Мой адвокат трогает меня за плечо и шепчет:

– Это хорошие условия. Соглашайся.

Но теперь, когда я слушаю, как какая-то женщина ноет о том, что её отец никогда её не любил, я начинаю думать, что мне стоило согласиться на первое предложение.

– Поэтому я и начала пить, – объясняет она. – Виски отвечало мне взаимностью.

Она всхлипывает в десять раз громче и абсолютно жалко качает головой.

Двадцать человек в помещении бубнят ей подбадривающие фразы: «Всё хорошо, дорогая», «поделись с нами», «расскажи нам всё». Она вытирает слезы и улыбается.

– Замечательно…. – произносит наш наставник, мужчина по имени Тим в толстых очках. Он достает номерок из так называемого «кубка сочувствия». – Номер восемнадцать?

Всё молчат.

– Номер восемнадцать? – повторяет он громче. – Кто вытянул номер восемнадцатый, зайдя в помещение?

Вздыхая, поднимаю руку.

–О! Хорошо! – он чересчур рад этому. – Расскажите нам немного о себе, почему вы находитесь сегодня здесь?

– Хуй его знает.

– Извините, что вы сказали? – он хмурит брови. – Эмерланд, Вы думаете вам здесь не место?

– Нет, мне здесь не место, – сухо отвечаю я. – Я попала в аварию, когда была пьяна. Я даже не была за рулём.

– Значит, вы не алкоголик?

– Я здесь по решению суда, а не потому, что я пьяная - идиотка. И если вы освободите меня от ваших «согревающих душу» излияний, на время моего посещения, я буду вам очень благодарна.

В комнате повисла мертвая тишина, всё присутствующие алкоголики уставились на меня.

Тим снова хмурится, но быстро приходит в себя.

– Когда захотите мне что-то рассказать, я вас выслушаю, – произносит он и вытягивает следующий номер из кубка. – Номер семь?

Стараюсь не смеяться до окончания собрания, пока каждый из присутствующих примерно по часу рассказывает свою плаксивую историю. Если бы на моём счету было больше, чем 20$, или если бы я не сдавала тест мочи, то сразу же после встречи, я бы направилась в ликеро - водочный, чтобы забыть о том, что я тут была.

Когда 150 килограммовый громила начинает ныть о том, что его никто не любит, я переключаю своё внимание на единственное окно в помещении - орешник цветет во всей красе. Еще там гуляет пара, держась за руки. И я чувствую, что мне здесь не место.

Моё место там, за окном.

Когда, наконец, собрание заканчивается, я встаю вместе со всеми и повторяю общий слоган: «Я больше не одинок и поэтому избавлюсь от своей зависимости».

Как только я произношу последнее слово, тороплюсь к выходу, чтобы сесть в свою машину и убраться отсюда.

Технически, судья могла отобрать мои права на время прохождения терапии. Но так как в действительности я не садилась за руль в алкогольном опьянении в тот вечер, это бы не было законно.

Однако, судья сказала, что несмотря на это, она с удовольствием это сделает, если в течение следующих трех месяцев я получу какой-либо штраф.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

С каждым словом, я ударяю головой об руль. Могу сказать со всей уверенностью, что не протяну целых три месяца в этом «Сообществе анонимных алкоголиков».

Я уже готова ехать, но перед моей машиной появляется Тим и просит меня остановиться. Я поднимаю свои руки:

– Что?

– Эмерланд, правильно? – Тим подходит к моей машине.

– Чего вам?

Он достает листок из заднего кармана и разворачивает его.

– Я думаю, вы забываете про маленькие детали, касающиеся выплаты вашего штрафа в 8 тысяч.

Смотрю на него пустыми глазами.

– Хорошо, – он опускает глаза, чтобы зачитать мне. – «Настоящим постановляю, что Эмерланд Андерсон будет посещать государственный центр реабилитации и помогать в подготовке собраний и уборке после таковых, на протяжении всех трех месяцев своего пребывания в центре».

Я закусываю губу и выдаю ему один из моих соблазнительных взглядов, надеясь, что он забудет то, что хотел сказать, до следующего раза. Это не срабатывает.

– Вы должны приводить в порядок помещение после собрания, а также приезжать за три часа до начала, чтобы всё подготовить и прибрать на улице. Эта часть, включена в постановление суда, и является не только частью ваших общественных работ, собственно это и есть ваша работа. Если вы не будете выполнять свои обязанности, я доложу об этом суду. Вам все ясно?

– Кристально, – говорю я, стискивая зубы.

– Хорошо, – он хлопает рукой по крыше моей машины. – Сегодня, я закрою на это глаза так как это ваш первый день, но если в следующий раз вы опоздаете хоть на секунду, я сообщу об этом судье.

Как только он отходит, я срываюсь с места, тут же сбрасывая скорость до разрешённой, вспоминая, что я и закон сейчас находимся не в лучших отношениях.

По дороге домой, в окне самого старого торгового центра Блайта, я вижу вывеску «требуется помощник». Думаю, не остановиться ли мне, чтобы заполнить заявление, но понимаю, что это бессмысленно. Я уверенна, что все в городе уже знают о случившемся на прошлых выходных и будут больше заинтересованы в том, чтобы услышать мои объяснения, чем разговаривать со мной по поводу работы.

Когда я паркую машину, с облегчением замечаю, что дедушки с бабушкой нет дома, и спешу подняться в свою комнату, чтобы свалиться на кровать.

Над кроватью висят мои последние украшения. Там осталось место еще для трех отказов. Что-то мне подсказывает, что я получу их уже к концу этой недели…

Через несколько дней, в 5 часов утра я оказываюсь за кофейным прилавком «Старбакс».

Обычно, я люблю аромат кофе, но от тошнотворно-сладкого запаха эспрессо и мокко, у меня почему-то позывы к рвоте. Что ещё больше раздражает меня, так это то, что это даже не кофейня, а закусочная, то есть она намного меньше, а столики расположены на улице.

С тех пор как я пришла, менеджер, огромный мужчина с пучками седых волос и веснушками, объясняет мне, как приготовить кофе с помощью кофе-машины.

Несмотря на то, что мне необходимо срочно выплатить 8 тысяч, я уже совсем не рада, что Вирджиния уговорила его взять меня на работу.

«Всегда улыбайся», «Клиент всегда прав», «Кофе делает всех счастливыми, поэтому ты должна выглядеть счастливой», – последовательно говорит мне менеджер. Я еще не запомнила его имени.

– Эм, у тебя есть еще какие-то вопросы? – улыбается он мне.

– Эмерланд, – вежливо поправляю его я. – Думаю, я все поняла.

– Замечательно! – он, поправляет мой зеленый берет, и направляется к блондинке, которая наблюдала за нами всё это время. – Сара, постарайся на этой неделе научить Эмерланд всему, что ты знаешь.

– Конечно, – соглашается Сара и ждет, пока он скроется в подсобке. – Ты же внучка Вирджинии Марш, не так ли?

Я киваю. У меня нет настроения общаться.

– Ну, я никогда не видела тебя в церкви, – она протягивает мне перчатки.

– Я временно не посещаю.

Она смеется, обнимая себя руками.

– Временно? Ты живешь в одном доме с Вирджинией Марш, и она разрешает тебе «временно» не посещать церковь? Ага, как же…

Я удивленно поднимаю брови на её последние слова.

– Не переживай, Эмерланд, – она улыбается. – Все местные не так просты, как кажутся. Хочешь, поужинаем вдвоем после работы?

Я прекрасно помню социально-приемлемую ложь в ситуации, когда ты не хочешь принимать приглашение, что-то милое, типа: «Ой, я бы очень хотела, но я сегодня занята». Но мне похуй.

– Нет. Можешь показать мне, как делать латтэ?

Сара выглядит немного оскорбленной, но показывает мне, как делать латтэ. Потом показывает, как приготовить основные виды кофе и напитки.

Когда начинают приходить первые клиенты, она разрешает мне принимать заказы и давать сдачу, пока сама готовит напитки. Я очень стараюсь улыбаться каждому клиенту, но ближе к обеду, я даже не смотрю на них, они настолько заняты своими телефонами, что едва обращают на меня внимание.

– Ладно, теперь будет затишье, на час или около того, – Сара заваривает новый кофейник с «Кофе дня». – Хочешь, покажу, как делать смузи?

– Конечно.

Она достает связку бананов из холодильника, когда звенит колокольчик, оповещающий, что зашёл очередной клиент.

– Обслужи клиента, – говорит она. – А я пока всё приготовлю.

Я поворачиваюсь к кассе и, не поднимая головы, вхожу в систему.

– Закусочная «Старбакс». Как ваше имя и что вы будете заказывать?

– Это новое приветствие? – отвечает мне низкий голос. – Оно недавно поменялось?

– Мне не платят за то, чтобы я поддерживала разговор. Ваше имя и что вы будете заказывать, пожалуйста?

– Картер, – он медлит, – Картер Блэйк. Большой стакан кофе со вкусом лесного ореха и два сахара.

Я подписываю его стакан «К.Б.» отворачиваясь, чтобы побыстрее сварить ему кофе.

Когда кофе готов, и я поднимаю взгляд, чтобы отдать ему его заказ, я ошеломлена его привлекательностью.

Черная рубашка с вырезом туго облегает рифлёные шесть кубиков пресса, а его темные джинсы так идеально висят на бедрах, что я с уверенностью могу сказать, они образуют идеальную форму латинской буквы V. Его светлые волосы идеально взъерошены, как будто он встал с постели пару секунд назад, а голубые сапфировые глаза неотрывно следят за мной.

– Вы отдадите мне мой кофе? – он улыбается мне, показывая набор своих ямочек. – Или за это вам тоже не платят?

– 3 доллара 7 центов.

Не отрывая взгляда, он протягивает мне свою золотую карточку клуба.

– Как давно ты тут работаешь? – спрашивает он.

– Спасибо за то, что выбрали «Старбакс».