– Дефибриллятор. Разряд! Ещё! Серега качай сердце! Разряд! Качай Сергей! Давай! Ещё раз. Ещё! Ещё!

– Андрей, сердце не запускается. Не запускается! Мозг без кислорода десять минут. Она умерла.

– Нет, Серега! Давай ещё…

– Андрей она умерла…

…

– Давно у меня не было смертей…



25 мая 2001 г. 17,50



– Игорь Олегович, моё имя Андрей Витальевич, я принимал роды у Вашей жены. Мне очень жаль, но во время родов обнаружилось, что девочки лежат тазовым предлежанием. Роды усложнились, открылось кровотечение. Мы попытались его остановить, второго ребенка извлекли путем кесарева сечения. Девочки обе живы и здоровы. Но сердце Вашей жены не выдержало, остановилось, и во время операции она умерла.

– Как умерла, доктор? Как умерла? Сейчас не умирают во время родов! Сейчас двадцать первый век. Как это могло произойти?! Это Вы не справились со своей работой, это Вы убили её.

– Я сожалею, я сделал всё что мог. Вашу жену привезли с преждевременными родами, существовал риск потери младенцев. Операция шла в текущем режиме. Просто сердце Вашей жены не выдержало. В медицинском заключении, я подробно изложу все действия медперсонала во время операции.

– Я не хочу больше этого слышать! Где она? Я хочу видеть её!

– Сейчас это невозможно. Сейчас Вам покажут только девочек.



Мужчина и женщина сидели на кушетке в больничном коридоре и беззвучно плакали. Каждый оплакивал свою Анну, Анну – дочь, и Анну – любимую женщину. Их мир рухнул. Жизнь поделилась на до и после… И ничего уже было не изменить.



29 мая 2001 г. 10,00



Кладбище. Идёт дождь. Море цветов. Серые лица. Чёрные платки.

– Я на поминки не пойду.

– Игорь, так принято после похорон поминки.

– Я на поминки не пойду!



3 июня 2001 г. 10,00



Кладбище. Девять дней.

– Господи за что? Я так любил её, она открыла мне меня. Я стал другим, раскрепощенным, остроумным, весёлым человеком. С ней было так легко. Она была моей частью. Моей жизнью. Она была дана мне судьбой. Она мне. Не я ей. Она могла жить с кем угодно, она светилась, раздавая себя другим. Я же счастливым мог быть только с ней. Она была моим воздухом. Я задыхаюсь без неё. Господи, почему ты забрал её у меня? Как я теперь буду жить? Как я теперь буду существовать? Сначала ты забрал родителей, сестру, теперь Анну… Почему всех кто мне дорог, кого я люблю, ты забираешь? Почему? Разве я могу столько выдержать?!



15 июня 2001 г. 10,00



– Игорь, Вам нужно перестать пить, и смириться с потерей. Вы же в ответе за двух девочек. Месяц прошёл, а имен нет. Свидетельств о рождении тоже. Всем тяжело, мне матери особенно… Никто не хочет хоронить своих детей… Но кто-то должен заботиться о крохах.

Мужчина посмотрел на женщину серыми от горя глазами.

– Одну я назову в честь её матери, Анна. Ту, что родилась последней.

– Игорь нельзя называть детей, в честь погибших родственников.

– А мне всё равно, я не могу жить без этого имени. Я умираю без него.

– Ты можешь потерять и вторую Анну.

– Аня, Анечка. Зачем ты меня оставила?

Слезы полились из глаз мужчины. Женщина вышла в коридор. Игорь продолжал говорить вслух.

– Аня, Аня – если наоборот, то получается Яна. Назову девочек Аня и Яна в честь моей Анечки. Обе дочки в честь неё. Говорят нельзя. Нельзя так нельзя. Так не принято. Хорошо, хорошо. Если Аня, Анна, тогда Аника. Если Аня, Яна, тогда Янина. Аника и Янина, а если коротко, то Аня и Яна. И будет только так.



Часть 2



Глава 1

Один набор хромосом, а такие разные люди.



– Янина вставай, пора в школу. Вставай, не беси меня.

– Ань, ещё пять минут.

– Пять минут, было пять минут назад, опоздание наклёвывается, давай вставай. Иначе я уеду с папой, а ты потащишься на автобусе. Причём сама. И одна.

– Анька, добрее надо быть к людям и не замечать их крохотных недостатков, если в целом человек хороший, – бурчала Яна, выбираясь из-под одеяла.

– Полагаю, это ты о себе.

– А у тебя сомнения есть? Ты всё время пытаешься переделать меня в себя, но ведь ты тоже не идеал. Тебе наверно чертовски обидно, что моя стопроцентная похожесть на тебя, не набирает и пяти процентов внутренней схожести. Всё разбудила, добилась своего, сон испарился, остался лишь в приятных воспоминаниях, – натягивая халат, разглагольствовала Янка.

– Ян, я не пытаюсь сотворить из тебя идеал, – продолжала разговор Аня, – хотя поле деятельности поражает масштабами.

– Ну, до твоего совершенства мне все равно не дорасти, прощайте старания.

– Я не говорю, что ты один сплошной недостаток, ты своеобразная, милая и талантливая. Добавить чуть ответственности, цены бы тебе не было.

– Я бесценная – это папины слова. Хоть один человек меня любит.

– Ну, вот началось, мы все тебя любим. Я, к примеру, люблю тебя как себя, – смеясь, произнесла сестра.

– Ага, учить только можешь. Слушай Анька, у меня идея тут одна появилась. Вчера вечером еду в трамвание, бац перед глазами объявление. «Приглашают одаренных детей в центр развития талантов». И название такое незатейливое ООО «Талант». Может, сходим, посмотрим, а? Ты же вот почти экстрасенс, лечить можешь, вещи передвигать, ауру видишь.

– Не собирай Ян, ты тоже видишь ауру, и мысли передавать можешь, только ленишься. Если честно, я считаю у тебя другое призвание. Изобразительное искусство – вот где твой талант, умение выразить свои идеи в картинах. Ты отпускаешь свои мысли на бумагу, высказывая их без страха, никого при этом не обижая. Ты не оставляешь людей равнодушными, заставляешь их думать. Это ли не талант. Я такой способностью не обладаю, я не могу рисовать, и не могу открыто высказывать свои мысли, – произнесла Аника, усевшись на кровать.

– Ой, велико дарование рисовать, так каждый может.

– Может каждый и может. Я нет. Несколько раз пробовала, у меня ничего не получается.

– Теперь понятно, почему в моих красках возникала путаница несколько раз. Ну, давай, показывай, что получилось.

– Мазня, да и только.

– Ну, покажи, – застонала Янка.

Громкий стук в дверь прервал разговор. Дверь открылась, в комнату вошёл мужчина.

– Ну что сони, сегодня вы на общественном транспорте, у меня утром важная встреча, опоздать на неё – дурной тон. Всё я ушёл, удачного дня вам девочки.

– Ну, пап, мы почти готовы, – заканючила Янка.

– Всё, всё девочки – опаздываю. Сами, сами.

Сестры подбежали и поцеловали отца в разные щёки.

– Пока, пап. Вот видишь Анька, зря меня разбудила в такую рань, всё равно трястись в автобусе.

– Зато не опоздаем.

Мужчина, махнул на прощанье рукой и вышел.

– А про объявление ты серьезно говорила? – вернулась к разговору Аника. – Мы же никому не хотели говорить, что обладаем некими способностями, чтобы нас не забрали из дома для опытов.

– Ой, Анька ну ты и зануда. Мы же не подопытные кролики. А про способности я не собираюсь говорить, тем более у меня их почти и нет, скажу, что рисую неплохо и покажу свои картины. Так прошвырнусь, посмотрю, что у них там за конторка.

– Ян, нам нужно думать о поступлении в институт, а не заниматься ерундой, да и по возрасту ты не проходишь, раз там критерием написано дети. А ты уже большой ребенок, очень большой, Ян. И картины, они у тебя в большинстве какие-то мрачноватые, выбери, повеселей что ли. Поярче.

– Тебе совсем не нравится мои рисунки?

– Как раз нравятся, Ян. Очень нравится. Это я от зависти всё, – смеясь, произнесла девушка. – Если решила сходить и посмотреть, что это за центр, иди и посмотри, но только без меня. У меня подготовка в институт. Я девушка серьёзная.

– Жалко, ты бы там произвела фурор, передвигая предметы и читая с закрытыми глазами. Они бы оценили твое умение лечить руками и пением. Твой голос, голос ангела, поднимает немощных.

Последнюю фразу Янка произнесла фальцетом, поднимая глаза к небу.

– Прекращай издеваться. Если у тебя перестала болеть голова, пока я напевала, это ещё не значит, что я могу этим лечить. А что касается остального, немного тренировки и ты так сможешь.

– Ну, вот ты тренировалась рисовать картины, и никак?

– Никак.

– Вот и у меня никак. Ладно, пошли завтракать и в школу. Анька и надень мою зелёную рубашку пожалуйста, я сегодня не готова ни к одному уроку, рисовала весь вечер, ну ты знаешь. Ответишь за меня, если вдруг вызовут к доске, – простонала Янка с мольбой в голосе.

– Зелёную? Только не её, любую другую, зелёная вызывающая. Я надену голубую с кармашком, она хоть меня не раздражает. Ян и прекращай филонить и пользоваться моей добротой, ты же взрослый человек.

– Не готова ты на эксперименты Анька, нет в тебе огня, правильная слишком. Голубую так голубую, она у меня чистая, даже проверять не стоит, невостребованная, – смеясь, произнесла сестра.

– Или она… или два, – подытожила Аника.

– Она, – быстро выбрала Янка.

После школы Янина прямиком направилась в центр на разведку. Вывеска над дверью гласила – здесь гнездятся таланты. Данные из интернета не просветили, чем занимается центр, зато снабдили адресом. Янка открыла дверь и заглянула внутрь.

– Посторонись молодежь!

Девушка отскочила в сторону. Мужчина лет шестидесяти выскочил в открытую дверь и стал быстро спускаться по лестнице вниз. Вдруг резко развернувшись, он устремился к Янке. Что-то притягивало его к этой девочке.

– Вы что-то хотели узнать молодая леди?

– Да, решила узнать подробности о приёме в центр «Талант». Правда, в следующем году я уже заканчиваю школу, а у Вас указан возраст приёма до шестнадцати лет, а до шестнадцати это включительно?

Мужчина смотрел на девочку, не понимая внутренней тяги к ней. В ней ощущалось что-то родное и близкое до боли в груди.

– Ну, это ничего что шестнадцать, пусть будет включительно. А, у Вас какие таланты молодая леди? Судя по тубусу – рисунки, и Вы художница?

– Угадали. Многие хвалят мои работы.

– Тогда пойдемте ко мне в кабинет и посмотрим Ваши творения. Ну, шагайте смелей, раз пришли!

Мужчина взял девушку под локоть и потащил её внутрь здания. Теперь у Янины возникли непонятная нежность к этому человеку, симпатия и отсутствие страха.

– А у Вас в центре в основном дети? – спросила девушка.

– Подростки тоже присутствуют, у нас сформировано две группы с шести до двенадцати лет, и с двенадцати до шестнадцати лет, включительно, – смеясь, ответил мужчина. – Разные методики. А у Вас молодая леди, имеются ещё таланты, кроме рисования, у нас здесь несколько другие направления. Наши дети умеют делать то, что другим неподвластно.

– А читают с закрытыми глазами и усилием воли передвигают предметы?

– Ну, как-то так.

– Нет, я не умею так.

– Или не пробовали?

– Ну не знаю.

– Постойте, мы уже пять минут разговариваем, друг с другом, а все ещё не познакомились. Моё имя Вилен Владимирович.

Мужчина протянул руку для пожатия.

– А моё, Янина.

Девушка вложила свою маленькую ладошку в широкую ладонь нового знакомого, и дружеское рукопожатие разрушило остававшуюся скованность в общении.

– У Вас необыкновенное имя.

– Ну, у Вас необыкновенней, – смеясь, произнесла девушка, уже не стесняясь своего собеседника.

– Мое имя – это аббревиатура от В.И. Ленин. Отсюда ВИЛен. Отец был ярым коммунистом, верил в светлое будущее, и начал его строительство с имён детей. А Вы знаете кто такой Ленин?

– Конечно. Вождь мирового пролетариата.

– Вождь, это Вы хорошо подметили. Ну вот, мы и пришли. Говорю честно кабинет не мой, кабинет моего брата, а зовут его Рим Владимирович.

– Думаю, его имя тоже как-то расшифровывается, вряд ли Вашего брата назвали в честь столицы Италии.

– Да в уме Вам не отказать, РИМ – это Революция И Мир. Как Вам?

– Впечатляет, у меня имя тоже со смыслом, в нём запрятана частичка имени мамы. Её звали Анна, Аня, наоборот получается Яна. В итоге получилось Янина.

– Тоже интересная история, Вы говорите про маму в прошедшем времени, она погибла?

– Заболела, воспаление лёгких. Я совсем её не помню. Она умерла, когда мы…я совсем маленькой была.

– Извините, что я затронул эту тему. Ну, входите.

Мужчина открыл дверь, пропуская девушку вперед. Комната оказалась большой и светлой.

– Повторюсь, это кабинет моего брата, он здесь по сути всем заправляет, а я так в гости заходил. Но могу посмотреть Ваши картины и дать рекомендации, у меня здесь имеются семейные связи, – улыбаясь, произнес новый знакомый, садясь на стул.

– Смотрите Вилен Владимирович, Вы почти пообещали пристроить меня в центр, – щурясь, произнесла девушка.

Открыв тубус, Янина разложила рисунки на столе. Мужчина долго перебирал их, внимательно рассматривая. Отложил один. После чего снова пересмотрел оставшиеся работы.

– Да, Вы талантливая девочка, не ожидал. А не продадите мне одну картину из своих работ, мне она очень понравилась?

Он взял отложенное полотно. На картине был изображен монах с седой бородой в длинных белых одеждах. Его огромные синие глаза были полны слёз. Одной рукой он раздавал людям яблоки, лежащие перед ним, другой держался за православный крест на груди. Лицо старца искажали боль и страдание, и даже голубое небо, цветущие деревья и цветы, благоухающие за спиной, не сглаживали мучительных терзаний на его лице. Возникающий контраст между раем за спиной и мукой на лице монаха добавлял трагичности картине. А реалистически прорисованные детали лица магически притягивали к себе. Особенно глаза. Казалось ещё секунда и слёзы покатится по щекам старца. Взгляд концентрировался на лице, не желая пропустить этот момент. На другой половине картины царила смерть. Люди, отличающиеся друг от друга цветом кожи, толкаясь, толпились возле монаха в ожидании дара. А надкусывая взятые из рук старца райские плоды, тут же умирали, образуя страшную груду мёртвых тел. Но толпа напирала, и вновь прибывших, шагающих по мертвым телам, ожидала та же участь. Погибали люди с красной, жёлтой и чёрной кожей, люди со светлыми лицами ели яблоки, без вреда для себя. Дымка, образующаяся над умершими телами, напоминала смерть с косой, она являлась основным фоном второй части картины. Полотно вызывало дрожь. Зато Вилен Владимирович смотрел на него, не отрываясь.

– А возьмите её просто так, – сказала Янина, разрушая молчание.

– Нет, молодая леди, я платежеспособен, и хотел бы отблагодарить художника, – смеясь, ответил Вилен В.

Внезапно дверь открылась, и на пороге появился мужчина совершенно иного строения. В отличие от нового знакомого, вошедший оказался полным брюнетом невысокого роста.

– О, знакомьтесь Янина, это мой брат, Рим Владимирович. А это Янина – талантливая художница. И теперь я являюсь её ярым поклонником, и по совместительству – протеже. Рим, посмотри какие интересные картины, рисует этот ребенок. А какие сложные цвета и оттенки, интересные идейные решения, я уже приобрел одну. Мы же совершили сделку, молодая леди? – спросил он, глядя на Янину.

– Конечно, я дарю её Вам.

Вилен В. достал кошелек и протянул Яне пятитысячную купюру.

– Нет, нет. Это слишком много.

– Берите, берите. Уговор дороже денег, сделка состоялась, и я забираю Ваше творение с собой. Рим принимай эту талантливую девочку, тестируй и принимай. А я пошёл, опаздываю на встречу. Правда нисколько об этом не жалею, ведь я всё равно остался в прикупе. Надеюсь, мы ещё не раз встретимся с Вами Янина. До свидания.

Вилен подмигнул девочке и вышел из кабинета, прихватив картину собой.

– Да, картины необыкновенные.

Теперь Рим Владимирович перебирал их, рассматривая. Янка светилась от счастья, столько её ещё не хвалили чужие ей люди. Да и заработать удалось. Она уже прикидывала, куда потратит свой первый заработок, и как похвастается Аньке своим везением.

– Ну что Янина согласно уставу центра начнем процедуру приёма?

Янка вздрогнула и вернулась с небес на землю, всё ещё теребя купюру в руках, не зная, что с ней делать.

– Деньги убирайте в карман, они Ваши и начнём заполнять анкету. Затем тест, который займет минут сорок. После теста секретарь выдаст Вам медицинский лист с перечнем специалистов, которых Вам необходимо посетить в обязательном порядке. Нагрузки у нас большие и не каждый с ними справляется. И после положительного медицинского заключения и необходимого количества баллов, набранных в тесте, мы примем Вас на обучение в центр. Я доступно излагаю? Вы не передумали Янина?

– Нет, я готова. Ну что запускаем процедуру приёма Рим Владимирович?

Янка запихнула купюру в карман и уселась заполнять анкету.



Жизнь Янины изменилась. По итогам теста на IQ где она набрала невиданные до селе 185 баллов, из 190 возможных, её приняли в центр гениев. Медицинская карта, подтверждала образцовость организма. Зрение 100%, слух 100%, все органы 100% функционируют, группа крови четвертая, резус положительный. Супергерл.

Старшая группа, в которую попала Яна, насчитывала восемнадцать подростков. Большинство из них – жители области, которые на время переселились в интернат при центре. Дети действительно обладали неординарными способностями. Четверо в группе считались математическими гениями, они умножали в уме четырехзначные числа, легко щелкали задачки по теории вероятности, играли в шахматы с закрытыми глазами. Пятеро в совершенстве владели словом. Они без труда читали и писали справа налево, переставляли в словах любые слоги, писали одновременно двумя руками различные по содержанию тексты, диктуемые разными людьми. Трое являлись оперными гениями, их диапазон звучал в районе пяти шести октав, а в книге рекордов Гиннеса на сегодняшний день числился результат в пять октав и один тон. Силой голоса они могли ломать стеклянные фужеры, а при взятии высоких нот, стоящим по соседству людям, приходилось закрывать уши, чтобы не оглохнуть. Однажды Янка участвовала в подобном эксперименте, в итоге стакан разбит – у неё частичная глухота на три дня, при всём при том, что она с первой секунды крика закрыла уши ладошками. Теперь Янина верит крикунам на слово. Подгруппа Яны, подгруппа художников, считалась самой малочисленной. Она состояла из двух человек, самой Янины и ещё одного парня – Севки. Чтобы как-то закрепиться в центре, Янке пришлось сознаться, что она видит ауру людей. Это проверили приборами и подтвердили наличие способности у девушки. Янка недоумевала, раз учёные знают, что вокруг человека существует аура различных цветов, то почему они не верят, что есть люди, которые могут её видеть. Нонсенс. Оставшиеся четверо, из восемнадцати являлись гордостью центра, и считались группой гениев.