Отверженный
Анастастия Енодина


Спасти Золотого Дракона #2
История о том, как симпатичный добродушный маг превратился в ненавидящего всех злодея. История о утерянных временах, о создании Валинкара и о приключениях двух братьев: хорошего и пока что хорошего. Почему "пока что"? Так, собственно, история об этом и будет, ведь злодеями не рождаются, а становятся, иногда не по своей воле и уж точно не от хорошей жизни.





Анастасия Енодина

Отверженный



«Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть?…»

    В. Цой.






Часть первая. Давно и неправда


— Лайгон, — голос Лаивсены звучал деланно капризно и немного обиженно. — Тебе что, особое приглашение нужно?

Стройный молодой человек с тёмными короткими волосами и острыми чертами лица оторвался от чтения книги, доброжелательно посмотрев на сестру своими светло-зелёными глазами.

— Да, мне нужно особое приглашение, — улыбнулся он наигранно виновато. — Как обычно. Могли бы и привыкнуть уже…

Высокая девушка с тяжёлой темноволосой косой не смогла сдержать улыбки в ответ, но всё же фыркнула для порядка и ушла прочь, хлопнув дверью. Мужчина знал, что она не злится на него. Лайгон удивлял её своими странными привычками, не присущими больше ни одному валинкарцу. Взять для примера хотя бы то, что он читал книги. Тысячелетиями они пылились в подполе, пока однажды юный Лайгон не отправился туда за бутылкой вина и не обнаружил книжные полки. Это было не так давно, и потому интерес к чтению не угасал, а, наоборот, разгорался сильнее.

Лайгон сладко потянулся и отложил книгу в сторону. Надо было идти ужинать. Он отказывался понимать, почему должен питаться за одним столом со всеми, если всё равно никогда не разговаривает во время трапез и, более того, не слушает, о чём говорят остальные. Молодой мужчина задавал этот вопрос часто, причём всем подряд: сестре, брату, отцу и матери. Все давали ему толковые ответы, но ни один не казался Лайгону убедительным.

— Потому что ты мой брат! И мы всегда должны быть рядом! — говорил его брат Феронд.

— Потому что твой отец — правитель Валинкара, и это традиция — ужинать всем вместе, со своим народом, — поясняла Элара, мать Лайгона.

— Потому что это прекрасно — собраться вместе и обсудить прожитый день! Неужели тебе не интересна жизнь своего народа? — недоумевала от его вопросов сестра.

— Потому что все мы — одна семья, — терпеливо отвечал отец, Мэггон. — Валинкар не так уж велик, и потому мы должны жить сплочённо, поддерживать и помогать друг другу. И я, как правитель, должен первым узнавать обо всём. И проще всего это делать за ужином, когда легко заметить, кто и как на кого смотрит. Тебе тоже следует научиться этому, ведь однажды на трон взойдёшь ты, а в тебе напрочь нет дипломатических способностей!

И Лайгон никак не мог растолковать им, что на трон он вовсе не собирается, чтить традиции через силу не намерен, а что касается единения с народом, так тут вообще беда: он не чувствовал себя частью этого общества, где лучшими развлечениями были добрая драка или сытый ужин, а иногда, по праздникам, разгульное шумное веселье. Самое обидное, что в этом находил молодой мужчина, так это то, что каждый житель Валинкара обладал зачатками магических способностей, но ни один не стремился развить их. Мэггон, по слухам, которые сам он не подтверждал, был весьма сильным магом. И он даже обучал магическим навыкам своих детей. Но этого было мало. По крайней мере, Лайгону, который хотел быть магом и считал себя магом, пусть пока и неумелым. Но ему было всего чуть больше тридцати, а для валинкарца это было ничтожно малое время, ведь продолжительности жизни этого народа исчислялась тысячелетиями.

Нехотя мужчина поплёлся к залу, из которого доносились голоса и громкий смех. Почему валинкарцы такие? В этом прекрасном мире и после прочтения о других мирах все сородичи казались Лайгону какими-то недалёкими и неинтересными. Он замедлил и без того неторопливый шаг, останавливаясь у двери. Хмельной запах медового пива манил зайти и разделить трапезу с сидящими в зале. Мужчина вздохнул, постарался принять весёлый и доброжелательный вид и открыл дверь.

Пришлось пройти мимо всех: его место пустовало на противоположном от двери конце длинного стола. Одни валинкарцы не замечали Лайгона, занятые своими бестолковыми разговорами, другие приветствовали, и ему приходилось вежливо кивать, отвечая неискренней улыбкой. Наконец, он достиг своего места и уселся между Лаивсеной и Ферондом.

Сидящий по правую руку брат усмехнулся и по-доброму спросил:

— Неужели так сложно хоть раз прийти вовремя?

— Будь это не сложно — я бы не опоздал, — ответил Лайгон, приветливо кивая девушке, сидящей рядом с Ферондом: — Здравствуй, Брава!

— Здравствуй, Лайгон, — обворожительно улыбнулась она и спросила: — Как прошёл день?

— Ты спрашиваешь об этом каждый вечер, — заметил маг. — И что я каждый раз отвечаю тебе?

— Ты каждый раз в ответ спрашиваешь, действительно ли мне интересно, — улыбнулась девушка с тёмно-рыжими длинными волосами. — И я всегда отвечаю, что нет.

— Тогда зачем снова задавать мне вопрос, ответ на который тебе не интересен? — усмехнулся он.

— Это традиция, Лайгон! — воскликнула Брава и закатила глаза.

Маг смотрел на неё и не мог понять, каким образом его брата угораздило влюбиться в эту глупую девушку. Да, она была красива, но практически все валинкарцы красивы. Элара учила своих детей, что любить надо не за внешность. Но кроме внешности Лайгон, хоть убейте, не видел в рыжеволосой бестии ничего примечательного. А ещё она постоянно пыталась завести разговор с ним, словно отказываясь замечать, что он улыбается ей только, чтобы не злить Феронда и, будь его воля, не удостоил её даже взглядом.

— Хорошо, Брава, — вздохнул он, так как девушка смотрела на него в ожидании, когда он заговорит. — Я отвечу тебе. И по традиции ты должна смотреть на меня и слушать мой ответ, — Брава подпёрла голову рукой и с лукавым прищуром посмотрела на мага. — Итак, мой день прошёл неплохо. Если бы к вечеру меня не позвали сюда, то вообще всё было бы прекрасно. Даже несмотря на то, что с самого утра Феронд вынудил меня отправиться с вами на фестиваль холодного оружия, и я даже пошёл, как ты помнишь. Но смотреть на кривляющихся с мечами и топорами валинкарцев мне надоело быстро, и я смог улизнуть… Спорим, ты никогда не гуляла по пустующему дворцу? Не слушала собственные шаги, отражающиеся гулким эхом от стен? — он заметил, что девушка начинает смотреть на Феронда, и окликнул её: — Эй, Брава, ты слушаешь? — она перевела укоризненный взгляд на Лайгона, и тот заметил, как Феронд ласково и насмешливо погладил Браву по спине. — Я же не рассказал тебе про мой день! Ладно, я буду краток… на этот раз. Ну, так слушай: я успел искупаться в озере, поваляться пол лучами Светила, обгореть от лучей Светила, потренироваться исцелять свою кожу, потерпеть неудачу в исцелении своей кожи, углубиться в изучение истории и природы магии, чтобы понять, отчего она такая неукротимая, и ещё бы, наверно, что-нибудь мог успеть, но пришла Лаивсена и позвала к вам…

— Я приходила к тебе несколько раз! — заметила сестра, заставляя мага повернуться к ней. — И ты соизволил прийти лишь на третий!

— Извини, — просто ответил Лайгон. — Первые два обращения я прослушал… Кстати, кажется, ты звала меня ужинать, а не болтать, — с этими словами он потянулся рукой к птичьим крылышкам с зажаренной корочкой, что аппетитной уже слегка разобранной пирамидкой возвышались на фарфоровом блюде.

Сестра легонько хлопнула его ладонью по колену и поставила перед фактом:

— Ты не будешь есть руками.

— А ты мне помешай, — добродушно усмехнулся он, вытаскивая крыло из нижнего ряда, отчего верхние покосились, превращая пирамиду в бесформенную кучу.

Лайгон с наигранным наслаждением откусил кусочек, предварительно повертев добытое крылышко в руках.

— Ммм, очень вкусно, — заметил он и, улыбаясь уголками губ, протянул Лаивсене: — Хочешь попробовать? — она покачала головой и отвернулась, пряча улыбку. — Ну, как хочешь, — пожал плечами маг и продолжил кушать молча.

— Ты ведёшь себя непочтительно, — шепнул на правое ухо Феронд.

— Да брось! — отмахнулся Лайгон. — Все болтают, каждый о своём, им нет дела до того, как и что я ем. Так зачем тогда мне соответствовать правилам и поддерживать традиции? — он заметил, что Феронд готов начать отвечать на этот риторический вопрос, и поспешил добавить: — Да, можешь не напоминать. Трон, наш отец — правитель, мы и народ Валинкара едины… Я всё понял, — старательно дожёвывая мясо, сказал он. — Давно уже понял. Так что не утруждай себя и не мешай мне ужинать.

Младший брат улыбнулся Лайгону, ничуть не осуждая его. У него была занятная привычка уличать мага в несоответствии нормам поведения, но при этом делать это добродушно и словно с каким-то скрытым восхищением. Лайгону постоянно казалось, что Феронд хотел бы быть таким, как он. Хотел бы понимать его действия, так же не бояться косых взглядов и совершенно не считаться с мнением большинства. Но Феронд не мог так. Потому что он был частью этого самого большинства. Он был достойным валинкарцем. Таким, каким и должен быть сын правителя и любимец народа. Добрый, сильный, открытый, любящий Валинкар со всеми его традициями и прекрасно владеющий всеми видами холодного оружия.

Кроме того, Феронд был хорош собой. Главным украшением его лица был нос. Идеально прямой, не слишком крупный, но сильно выступающий и с длинным кончиком. Мужчина был высокий, с широко расставленными карими выразительными глазами и тёмно-каштановыми густыми волнистыми волосами, спадающими на плечи. Подтянутое тело и рельефные мышцы выдавали его физическую силу. Феронд был в отличной форме, и не всякий валинкарец решился бы тягаться с ним один на один. Пожалуй, во внешности его существовал лишь один незначительный недостаток, который, тем не менее, сразу бросался в глаза: излишне чёткая носогубная складка с левой стороны лица, которая приобретала явные очертания даже при малейшем намёке на улыбку, и от это придавало его лицу некоторую асимметричность. Этому своему изъяну он был обязан привычной кривой усмешке, при которой приподнимался именно левый уголок губ.

Они с Лаивсеной были явственно похожи: такие же скулы, тонкие губы, разрез глаз и открытая приветливая улыбка. Только волосы у девушки были в несколько раз длиннее и светлого оттенка. Она тоже соответствовала всем правилам и тоже не пыталась давить на старшего брата и пытаться переделать его. Всегда делала вид, что хочет, чтобы он изменился, но Лайгон каждый раз видел, что его странности забавляют её.

Конечно, он был не таким, как его брат и сестра. Он вообще был не таким, как все валинкарцы. Даже внешне Лайгон не походил на них. Стройный, даже худощавый, не терпящий длинных волос, бород и усов, в которых застревали крошки от еды, он бросался в глаза, но не считался красавцем, хотя при этом влюблённые взгляды на себе ловил часто. Светлые зелёные глаза тоже были редкостью. В основном встречались кареглазые валинкарцы или обладатели тёмно-зелёных глаз. А ещё Лайгон не умел сражаться. Легко мог бы научиться, но не видел в этом смысла, как и во многом, что пытались навязать ему традиции Валинкара.

Ужиная, он искоса смотрел на Элару, которая с улыбкой наблюдала за тем, как он азартно поглощает пищу, не отвлекаясь на беседы. Мэггон внимательно слушал своего приятеля и громко смеялся над его рассказом. Справа Феронд уже увлёкся болтовнёй с Бравой, а слева Лаивсена строила глазки Гринору, приятелю Феронда, который сидел практически напротив. Мужчина этот хоть и был красив и силён почти как Феронд, у Лайгона вызывал стойкую неприязнь без намёка на хоть какое-то уважение. В принципе, ничего плохого сидящий напротив мага статный мужчина ему не сделал, хотя их неприязнь была взаимной и корнями уходила куда-то в детство, потому как с того самого времени Гринор считал Лайгона недостойным сыном Валинкара. Правда, Феронд редко позволял ему выказывать своё отношение к брату.

Насытившись, маг попытался незаметно скрыться, но сестра поймала его за запястье, не дав уйти по-тихому.

— Ты куда? — спросила она нарочито серьёзно.

— Тебе правду сказать? — приподняв одну бровь, усмехнулся Лайгон, и его запястье было освобождено, а Лаивсена бросила на него смеющийся взгляд, и снова принялась делать вид, что не смотрит на Гринора.


* * *

Лайгон лежал на траве и смотрел в небо. Прекрасное, необъятное, такое далёкое и в то же время столь близкое. Оно заставляло восхищаться и практически принуждало мечтать. О чём? Он и сам не знал, чего хочет. Разве что стать сильным магом. Но это было скорее не мечтой, а просто желанием, для исполнения которого следовало просто упорно трудиться. Но терпения и усидчивости магу не хватало: при первых неудачах он задавался одним простым вопросом «Зачем?». Ну, станет он великим магом, может, как Мэггон, может сильнее, и что? Куда в этом мире, ограниченном кольцом высоких гор, можно потратить свои силы? Хотелось созидать. И причём нечто прекрасное и желательно в каком-нибудь другом мире. Ведь небо над головой такое огромное, что не может оказаться так, что все книги лгут и, кроме Валинкара, миров нет. Маг решил спросить об этом у отца при случаи.

Безмятежное времяпрепровождение было прервано. Шаги приближались к Лайгону, и он уже не мог поистине наслаждаться, а просто смотрел на звёзды, полосы звёздной пыли и ближайшие планеты.

— Что ты там видишь? — спросила Лаивсена, присаживаясь рядом с братом.

Лайгон ухмыльнулся и немного приподнялся на локтях. Ну конечно, Лаивсена и Феронд — а кого, он, собственно, ещё мог увидеть? Кто бы, кроме этих двоих, решил отыскать его во время пиршества? Молодой мужчина откинулся спиной на траву и честно ответил:

— Звёзды, созвездия, небесные светила…

— Всё хорошо? — спросил Феронд, и Лайгон отлично знал, что означает этот серьёзный тон.

Он означал желание найти обидчика, если таковой есть, и поставить его на место. Лайгон широко улыбнулся: его забавляло стремление младшего брата опекать его. Да, он не самый сильный из жителей Валинкара, и по его комплекции это видно сразу, но особенного дискомфорта от этого он не испытывал никогда. Все знали, что рядом всегда есть Феронд, с которым связываться не желал никто. Это тоже забавляло Лайгона.

— Перестань, — ответил он. — Я просто не люблю шумные посиделки, ты же знаешь…

— Тебе правда нравится пялиться в небо посреди ночи? — Феронд никак не мог привыкнуть к странностям своего брата, которые одновременно восхищали и вызывали тревогу.

— Ну да, — с усмешкой ответил тот. — А тебе правда нравится напиваться на пиршествах и мериться силой со всякими выскочками?

— Ну да… — не найдя достойного ответа, признался Феронд.

— Эй, — Лаивсена шутливо ткнула пальцем лежащего на земле Лайгона в бок. — А научи меня?

— Чему тебя научить? — он тепло посмотрел на неё, продолжая улыбаться.

Ему нравились попытки сестры понять его и испытать те чувства, что испытывает он. Лайгон догадывался, что всё это будет безрезультатно, но всё равно было приятно. Феронд постоянно был готов прийти на помощь, если требовалась физическая сила, а Лаивсена вечно принимала участие в его духовной жизни, хоть ничего в ней и не понимала.

— Научи видеть то, что видишь ты! — просто ответила она.

Феронд улыбнулся и тоже устроился на траве рядом с ними.

— Давай, объясни нам, в чём смысл? — поддержал он сестру и выжидающе уставился на брата.

— Я не знаю, как вам объяснить… — честно сказал Лайгон, разглядывая небосвод, усеянный ночными светилами и какими-то поясами из звёздной пыли. — Вон та синяя полоса бывает видна нечасто и недолго, а вон ту огненно-рыжую мне приходилось видеть лишь несколько раз в жизни… Разве это… не прекрасно?

— Это прекрасно, — согласился Феронд. — Но зачем смотреть на них так долго? Они не динамичны… можно посмотреть и пойти дальше…

— Дальше — это биться на мечах или ужинать с народом? — уточнил маг. — Да, ты прав, в этом смысла намного больше, чем в моём занятии.

Лаивсена строго глянула на Феронда:

— Если он смотрит, значит, смысл есть! — она посмотрела на улыбающегося Лайгона. — Скажи, о чём ты думаешь, глядя на них?

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверно, ни о чём и обо всём сразу… То есть не о чём-то конкретном, а о… — он рассмеялся, поймав на себе выразительные непонимающие взгляды двух пар карих глаз. — Идите во дворец, я догоню!

Было бесполезно объяснять им своё поведение, и это вовсе не обижало молодого мужчину. Напротив, это веселило. Эти двое так искренне пытались его понять, что он сам запутывался быстрее, чем мог сформулировать что-то дельное.

— Ты точно придёшь? — переспросила Лаивсена, мигом забывая про звёзды.

— Точно приду, — вздохнул Лайгон.

Иногда проще было пойти на компромисс, чем доказывать, что здесь, на пустом поле, ему вовсе не скучно и не одиноко, а вот как раз за столом в зале ему будет именно так.


* * *

Сколько раз уже Мэггон собирал своих детей в этом зале. Пустой, холодный, сумрачный — он навевал тоску, и в то же время позволял обостриться всем чувствам, словно таил в себе какую-то опасность. Лаивсена вечно казалась напуганной, заходя сюда, и старалась держаться ближе к Лайгону. Она отлично знала, что в магии он сильнее Феронда и рассчитывала именно на его поддержку.

Лайгон тоже ощущал себя странно в этом зале. Низкий, необычайно низкий по сравнению с другими помещениями в Валинкаре, потолок. Отсутствие узоров на полу, голые стены, которые, наверно, даже не обрабатывались — просто шершавая поверхность камней. Странно было находиться здесь. Словно… под землей, словно… в цельном камне. Для чего вообще кому-то понадобилось создавать такой угрюмый зал, было неясно, и сколько Лайгон ни пытался вызнать об этом у Мэггона, тот всегда отвечал невнятно. То ли сам не знал, то ли говорить не хотел.

Так или иначе, все попытки отца научить своих детей пользоваться магией неизменно проходили в этом зале. Сам Мэггон любил его. Ему нравился этот холод и мрачность, нравилось величие природных камней, по шершавой поверхности которых он часто нежно проводил ладонью, словно припоминая что-то давнее. Лайгон часто смотрел на Феронда, не понимая, как он умудряется оставаться столь безразличным. Казалось, младшему брату было вообще без разницы, где упражняться в магии, лишь бы поскорее эти тренировки закончились, и можно было отправиться махать мечом и кулаками.

Лайгон старательно пытался выполнить то, что от него требовалось: зажечь в воздухе огоньки, чтобы осветить зал. Пустяковая магия. Собрать из воздуха необходимые части, вылепить из них шар и вдохнуть в него энергию, которая сможет дарить свет. За годы, что Мэггон обучал этому, Лайгон мог сотворить такое за пару минут, но смысла в этом решительно не находил. Освещённый Валинкар не был тёмным, как этот зал. Днём на небе было Светило, а день длился намного дольше, чем ночь. Ночью небо озарялось мерцающим светом звёзд, и никакие облака не могли помешать свету пролиться на спящий Валинкар. И всё же маг послушно создал светящийся шар и отправил его на потолок. Мэггон посмотрел на старшего сына с гордостью, на что тот улыбнулся и привалился спиной к стене, готовясь наблюдать за нудными бестолковыми попытками брата и сестры создать хоть что-то.