Вистинг кивком одобрил предпринятую ею инициативу, прежде чем отправился в свой собственный кабинет. Не успел он туда войти, как зазвонил телефон.

– Сообщение для прессы?

Вистинг узнал голос директора оперативного центра Тёнсберга. Именно туда журналисты направляли свои вопросы, и пресс-сообщение могло бы немного уменьшить давление со стороны корреспондентов.

– Есть предложение?

– Обычное. – Мужчина пошуршал бумагами и зачитал: «Полицейское управление Вестфолла начало расследование, после того как в частном доме возле Хельгероа в Ларвике было обнаружено тело мужчины. Полиция приняла сообщение о смерти в пятницу, первого октября после 22:00. В данный момент времени мы не можем дать бо?льше сведений относительно данного дела. Мы приглашаем на пресс-конференцию в полицейский участок Ларвика в?..»

Вистинг сел за письменный стол и бросил взгляд на часы на стене.

– В десять часов, – решительно сказал он. – Мы вполне можем дать им чуть больше. Подтвердить информацию о том, что мы начали расследование убийства, что вертолет и кинологи с собаками принимали участие в поиске одного или нескольких преступников.

– Отлично. Нужна ли нам информация от граждан? Сведения о подозрительной деятельности или транспортных средствах?

Вистинг задумался, но пришел к выводу, что слишком рано просить людей о предоставлении информации. В сообщении говорилось о месте и времени совершения убийства. Опыт говорил о том, что заметившие что-то необычное сами связывались с полицией.

– Нет, не сейчас, – ответил он. – Отправите мне копию, когда сообщение уйдет?

– Да. Через пару минут будет.

Директор оперативного центра положил трубку, не попрощавшись.

Вистинг включил компьютер и откинулся на спинку стула, пока загружалось изображение на мониторе.

Когда он начинал работать в отделе расследований в середине восьмидесятых годов, все рапорты набирались на печатной машинке. Только десять лет спустя у каждого следователя появился свой компьютер. В шкафах позади него стояли толстые тома громких дел, над которыми он работал. Они содержали подробную запись ведения следствия. Имена были занесены и иногда вычеркнуты. Некоторые были обведены, некоторые линиями и стрелками были соединены с другими. Мысли и раздумья на бумаге. Распределение рабочих задач. Многие дела приблизились к решению с помощью запутанных ассоциативных карт в блокнотах.

Теперь и эту часть работы следователя перевели в электронный вид. Было разработано собственное программное обеспечение, в котором следовало создавать электронные проектные комнаты так, чтобы все участники расследования могли получить доступ к информации. Собранная информация создавала базу для отдельного анализа дела. Учитывались все касающиеся дела документы, все лица, вовлеченные или каким-либо образом упомянутые в деле, вносились в специальный регистр. Программа должна была обеспечить проведение всеобъемлющего и эффективного расследования со стартовой фазы и до момента, когда дело будет закрыто. Целью было создать полный профессиональный обзор, доказательную базу, сохраняя объективность.

Он вошел в программу под своими логином и паролем, замер в ожидании, повернув лицо к монитору, пока машина продиралась сквозь процедуры загрузки. Затем крутанулся на стуле, открыл шкаф позади себя и достал новый блокнот в жесткой обложке. Из подставки на столе вытащил простой карандаш и развернул блокнот на первой чистой странице. В самом верху он написал: «Кто?»

В данный момент его не так сильно интересовал мотив или способ убийства. Речь шла о том, чтобы выяснить, кем был убитый. Ответ мог привести напрямую к убийце.

Он достал очки, без которых теперь не мог обойтись, и продолжил записывать. Около часа он фиксировал ключевые слова важнейших задач. Тезисы первостепенной важности были подчеркнуты или получили дополнительные комментарии на полях. Некоторые ключевые слова сопровождались пояснениями. Он рисовал стрелки и символы, нумеровал то, что нужно было распределить по степени значимости. В самом верху страницы создал перечень электронных следов. Ценная информация, которую нужно было добыть как можно скорее. Записи с камер на заправках удаляют через неделю, записи с пунктов оплаты дорог существуют чуть дольше. Это же касается и трафика, передаваемого по мобильным сетям. Зачастую в момент сбора информации полиция не знала, что искать, но если не позаботиться о сборе электронных материалов сейчас, потом уже ничего не найти.

Судебно-медицинская экспертиза тела будет важна для следствия. В первую очередь, чтобы выяснить личность покойного. Однако на трупе могут находиться волоски, волокна или другие следы, способные привести прямо к убийце. Рана, кровь и трупные пятна многое могут поведать о произошедшем.

Часто отчеты криминалистов отвечали на вопрос о том, что случилось, однако следователи никогда заранее не знали, какие еще следы могут появиться. Они никогда не могли на все сто положиться на собранные технические доказательства. Главным оставалось тактическое ведение расследования.

Кроме прочего, требовалась стратегия по отношению к прессе. Пока что она базировалась на двух ключевых моментах: открытость и честность.

Кристине Тиис впервые возглавит пресс-конференцию. С этого момента и до момента завершения дела именно на ней лежала формальная ответственность. Обучение пройдет в экстремальных условиях, и Вистинг надеялся, что она справится. Мертвый мужчина в доме одного из самых популярных в стране телевизионщиков – это дело взорвет СМИ.

Он снова попробовал позвонить Томасу Рённингену, но телефон после нескольких гудков переключил его на автоответчик. Вистинг собрался было оставить голосовое сообщение, но повесил трубку и вместо этого написал короткое смс.

Затем он поднялся с офисного кресла и потянулся. Вышел в коридор и направился к переговорной комнате, под кофеваркой стояла наполовину полная колба. Он нашел чашку на полке, налил себе кофе и посмотрел на дверь, услышав шаги в коридоре.

Появился Эспен Мортенсен. Вистинг протянул ему чашку и нашел себе новую.

– На месте преступления закончили?

Эксперт-криминалист отрицательно покачал головой и сделал глоток кофе.

– Мы забрали тело. Я приготовлю несколько фотографий и напишу обзорный рапорт, его передам судмедэкспертам. Я договорился с идентификационной группой из Крипоса[8 - Центральное управление полиции по расследованию уголовных преступлений.]. Они будут присутствовать на вскрытии.

Они сели за стол в переговорной.

– Ты нашел еще что-нибудь?

Мортенсен кивнул.

– Все не так, как мы полагали изначально.

Вистинг быстро взглянул на коллегу.

– Его застрелили, – пояснил Мортенсен. – Когда мы перевернули тело, мы обнаружили большое пулевое отверстие в области живота.

Вистинг вспомнил окровавленную прихожую в доме, где мужчина был найден. Кровь капала на лестницу и была размазана по дверному косяку. Окровавленные перчатки, и лужа крови под трупом.

– В него выстрелили до того, как он зашел внутрь, – заключил Вистинг. – Мы не знаем, где это произошло.

Мортенсен подтвердил: стреляли в другом месте. Он смог добраться до дома, где борьба продолжилась. Брызги крови на стене свидетельствуют о том, что его ударили по меньшей мере три раза.

– Орудие было найдено?

Эспен Мортенсен встал из-за стола.

– Нет, ни огнестрельное оружие, ни то орудие, которым его ударили. – Он пошел к двери с кружкой в руках. – В общем, сложно сказать, что именно его убило. В него стреляли, а потом ударили так, что он потерял сознание. Он мог истечь кровью и погибнуть от огнестрельной раны, но удары могли быть смертельными и сами по себе. Не обязательно, что стрелявший и нанесший удар – одно лицо.

Вистинг проводил взглядом молодого криминалиста. Дело приобрело новый уровень сложности.




8


Лине не хотела засыпать, но в конце концов так устала, что легла на краешек дивана и укрылась пледом.

Ее разбудил мобильный телефон. Часы на экране показывали 04:23. Шея болела, в горле пересохло.

Она решила, что Томми послал ей одно из традиционных сообщений с извинениями за то, что опаздывал, и скоро будет дома. Она ошибалась.

Это было красное сообщение от НТБ – норвежского телеграфного бюро. Она была подписана на новостную рассылку, которая предупреждала о важных новостях. Ее называли «красным сообщением», потому что когда текст новости появлялся на новостном поле больших экранов в зданиях редакций, буквы были выделены красным цветом. Было всегда здорово, когда дело, над которым работали журналисты, выстреливало, и на газету ссылались в срочном сообщении от НТБ.

Она вгляделась в экран: «НТБ: Полицейское управление Вестфолла сообщает о начале расследования убийства после того, как в частном доме обнаружено тело мужчины. Вооруженные полицейские, вертолет и кинологи с собаками разыскивают преступника».

Девушка села и открыла ноутбук, чтобы прочесть, что ее газета писала об этом деле. Они уже опубликовали эффектную фотографию вооруженного полицейского в униформе, который стоял перед трепыхающейся лентой оцепления, а за ним в воздухе парил вертолет. Фотографию сделал один из местных фрилансеров, услугами которых они пользовались. Заголовок предупреждал читателей об убийце в бегах. Она посмотрела на строчку между заголовком и текстом. Автором статьи оказался один из довольно опытных журналистов, дежуривший в редакции ночью, он первым опубликовал сенсационную новость. Раз сотрудники полиции были вооружены, резонно было спросить, существует ли опасность для окружающих. А поскольку полиция не могла гарантировать безопасность, он дал такой броский заголовок.

Она проглядела короткую статью и увидела, что в ней не было в общем-то ничего, кроме информации из короткого сообщения НТБ. Полиция не распространяла сведения, газета «Верденс Ганг»[9 - «Верденс Ганг», или ВГ – норвежская газета, вместе с «Дагбладет» и «Афтенпостен» входит в десятку крупнейших.] еще вернется к деталям дела.

Проверила, что написали другие газеты. «Дагбладет» проиллюстрировала статью картой, у «Афтенпостен» был только текст. В плане содержания не было ничего нового.

Лине чуть больше двух лет проработала в газете «Верденс Ганг», но за это короткое время она уже успела получить несколько журналистских наград и не могла себе представить другой работы. Она стала для нее бо?льшим, чем просто источником заработка. Журналист – это образ жизни.

Она представила шумный офис редакции и порадовалась, что перешла на свободный график работы. Ей нравилось работать над такими делами, но именно сейчас ее голова была занята другими мыслями.

Вдруг внизу на улице хлопнула автомобильная дверца, она подошла к окну, чтобы посмотреть. Ветер раскачивал одинокие фонари, асфальт тремя этажами ниже был влажным, но дождь закончился.

Томми припарковался на свободном месте напротив входа в дом, он стоял возле автомобиля и рылся в карманах куртки, пока не нашел сигаретную пачку и не достал себе закурить. Четко очерченное лицо осветилось, когда он чиркнул зажигалкой.

После первой затяжки молодой человек бросил взгляд вверх на квартиру, и Лине немного отступила от окна, чтобы он ее не увидел.

Вот он в спешке выхватил телефон, который, должно быть, зазвонил в кармане брюк. Томми совершал пассы руками во время разговора, потом оглянулся, открыл машину и снова сел в нее, будто для того, чтобы его точно никто не услышал.

Когда Томми наконец вышел из машины, он кинул окурок под ноги и раздавил его каблуком.

Лине взяла чашку с блюдцем со стола в гостиной и отправилась с ними на кухню.

Томми зашел в квартиру и улыбнулся, увидев ее.

– Ты еще не ложилась? – спросил он.

Она только покачала головой и постаралась избежать взгляда его глаз с карими искрами. Внутри нее по-прежнему ёкало, когда Томми входил в комнату, но решение о том, что разум должен победить, уже было принято.

Он хотел быстро ее поцеловать, но она отвернулась, уклоняясь от запаха сигарет. Он посмеялся над ней, кинул свою кожаную куртку на стул. Теперь на нем была только узкая белая футболка, плотно обтягивающая бицепсы.

Томми открыл холодильник и взял пиво, нашел в ящике открывалку, оставил ее на столешнице вместе с пробкой. Сделал глоток. Жилы на горле натянулись как струны.

– Как прошел ужин с твоим отцом? – спросил он и облокотился на столешницу. – Было вкусно?

Лине сделала глубокий вдох и произнесла предложение, которое давно было сформулировано и ждало своего часа.

– Так не может больше продолжаться.

Он удивленно на нее посмотрел:

– Ты о чем?

– Тебя почти никогда нет дома, и я не знаю, где ты и чем ты занят.

Он смерил ее взглядом.

– Я занимаюсь рестораном, – начал он объяснять.

– Там тебя тоже никогда не бывает. Я не знаю, чем ты занимаешься. Я не знаю твоих друзей или с кем ты там проводишь время.

Томми сделал новый глоток из бутылки.

– Тебе не очень-то было интересно с ними знакомиться, – сообщил он. Его датский акцент был сильнее заметен, когда он раздражался.

Лине всплеснула руками.

– Те, с кем я встречалась, – с ними я действительно не горела желанием познакомиться поближе, – признала она. – Но дело не в этом.

– В чем тогда?

– В нас. Ты не видишь, что мы отдаляемся?

Он снова отпил.

– В этом не только моя вина. Я тоже не всегда знаю, когда ты дома. Ты ведь сутками можешь пропадать, когда работаешь над делом.

– Это моя работа.

– А «Шазам Стейшн» – моя работа. Я делаю это ради нас, хоть и не получаю почасовую оплату.

– Ради нас? А нам что с этого? Никаких излишеств. Ты живешь в моей квартире и разъезжаешь на моей машине. – Она схватила со стола пивную крышку и швырнула ее в мусорное ведро. – Ты довольно мало в нас вкладываешь.

Томми поставил бутылку на стол и подошел к ней.

– Все наладится, – с этими словами он попытался ее приобнять.

Она вывернулась. Уже слышала это раньше.

Первые полгода вместе с Томми она была опьянена счастьем. Она практически не ела, практически не спала, каждый час, проведенный вдали от него, казался бессмысленной тратой времени. Она была влюблена по самые уши, и предупреждения подруг ее весьма раздражали. Кая, одна из лучших подруг Лине по газете, однажды вечером появилась в квартире с бутылкой вина и благими намерениями. После пары бокалов Кая решила дать несколько прагматичных советов и комментариев о прошлом Томми: недостаточном образовании, семье… она не считала, что он подходящий спутник для Лине, ей это было совершенно очевидно. Вечер закончился тем, что Лине отправила ее восвояси, оскорбленная недоверием подруги, уверенная в своей любви к Томми больше, чем когда-либо.

Однако сейчас, когда период бурной влюбленности остался позади, она против своей воли должна была признать, что Кая в чем-то была права. Недостаток образования и некоторые проступки в прошлом сами по себе не являлись проблемой, однако бо?льшая часть жизни Томми будто была скрыта от нее. В последние месяцы страх пересилил любовь. Она часто бывала в квартире одна и неделю назад сделала то, что – она готова была поклясться – никогда не сделала бы раньше: залезла в мобильный телефон и прочла смс, когда молодой человек был в душе. Дрожа, она просмотрела папку «Входящие», искала ответы на вопросы, которые мучили ее день и ночь. Однако ничего прояснить не удалось. В переписке не было ни намека на измену, только рабочие моменты и, очевидно, безобидные сообщения от людей, задействованных в проекте «Шазам Стейшн». Ей стало очень стыдно, и единственным способом забыть стыд и беспокойство было забыться в руках Томми.

Она полностью осознавала, что живет по шаблону, и это все усложняло. Она привыкла контролировать свою жизнь, даже после маминой смерти она знала, кто она такая и как поступать правильно. Но сейчас готова была сломаться. Это состояние не могло дольше продолжаться, ей нужно было побыть одной, возобновить отношения со старыми подругами, гулять, ходить на тренировки, понять, какой жизнью она хочет жить. С Томми она просто растрачивала дни, жила на его лад, и ей становилось очевидно, что этот путь не ведет к гармоничному существованию. Она была сильной женщиной, но все равно испытывала потребность в тихой домашней гавани. Работа была наполнена удивительными поворотами и гротескными делами, Лине хотелось чувствовать себя в безопасности рядом с самыми близкими. С Томми она не чувствовала себя спокойно. Он не раскрывал своих карт, своим телом говорил больше, чем словами, он казался беспокойным и тревожным, но отказывался признать, что его что-то мучит.

– Так больше не пойдет, – повторила она.

– Ты о чем?

– О нас, – сказала Лине и сделала движение кистью от него к себе. – Я больше не знаю, хочу ли так.

Он ничего не сказал. Стоял, сжав бутылку пива, которую снова взял в руки, рассматривал девушку.

– Мне нужно немного времени на себя, – сказала она.

Это была очень размытая фраза, но она все равно увидела, как в его взгляде промелькнуло подобие страха. Она позволила всем мыслям стать словами, и стоило начать, как было сложно остановиться. Она сосредоточилась, чтобы успокоиться.

– Я не понимаю, – произнес он, покачав головой.

– Возможно, именно в этом проблема, – предположила она.

Он собирался возразить, но его прервал сигнал мобильного телефона. Он прочел сообщение и посмотрел на нее.

– Мы можем поговорить об этом завтра? – предложил он и отставил пивную бутылку.

– Ты снова уходишь?

– В «Шазаме» проблемы, – Томми схватил куртку. – Я им нужен.

Она собиралась сказать, что ей он тоже нужен, но это уже не было правдой.

– Когда ты вернешься, меня здесь не будет, – произнесла она вместо этого.

Он вздохнул и замер с курткой в руке.

– Мы ведь можем поговорить?

– Я сказала то, что хотела. Съезжу домой.

– И чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты, когда вернешься, собрал свои вещи и нашел новое жилище.

Она застыла, скрестив руки на груди. Томми внимательно посмотрел на нее. Затем опустил подбородок, развернулся и вышел.




9


Часы показывали без нескольких минут шесть. Вистинг откинулся в офисном кресле и закрыл глаза в надежде вздремнуть. Хоть на полчаса, это здорово взбодрит его. Так он делал много раз раньше. Сон был эффективным способом восстановить силы и совершенно необходимым, чтобы поддержать концентрацию и работоспособность.

Вистинг скользнул в дрему и проснулся через двадцать минут от хлопка двери в кабинет. Он выпрямился, прокашлялся и кивнул Кристине Тиис.

Помощник начальника полиции села на стул по другую сторону письменного стола и уставилась на Вистинга. Ее глаза говорили о ней все. Она всегда смотрела вокруг открытым и прямым взглядом умного и любознательного ребенка.

– Как дела у детей? – спросил Вистинг, прежде чем она успела что-то сказать.