– Простите, – пробормотал Плюх, слезая с человека, а заодно дернул за лапу и Блямса, который также использовал часть чужака в качестве матраца.

– Простите великодушно, – вновь сказал разведчик и наклонился над лежавшим. – С вами все в порядке? Мы не сильно вас придавили?

Человек шевельнулся, приподнял голову и стрельнул из-под капюшона подозрительным взглядом. Насколько Плюх смог разглядеть подробности, это был мужчина возрастом лет под сорок. Если сбрить со щек черную щетину, то, возможно, и моложе.

– Кто такой? – угрюмо буркнул мужчина.

– Я-то? – переспросил косморазведчик.

– Ты-то, так-на. И кузнечик-переросток – тоже. Он, часом, не из местных «богомолов»? Дай-ка я его шлепну от греха. Без изысков.

Мужчина поднялся и направил на Блямса некое древнее оружие; что-то подобное Плюх видел в исторических арт-компиляциях.

– Стоп! – отвел разведчик ствол рукой. – Блямс не опасен. Не надо его шлепать. Тем более этой древностью, она ведь небось и выстрелить может нечаянно.

– Что?.. – округлил темные, почти черные глаза мужчина. – Это «Печенга» древность? Тебя что, контузило? Да она десятого года выпуска, так-на!

– Сто десятого? – дернул бровями Плюх. – Сильно сомневаюсь… Очень сильно. Я бы сказал, что она вообще из двадцатого века. Ну, начала двадцать первого, не позже.

– Нет, тебя точно контузило, парень, – опустил все же винтовку мужчина. – А сейчас-то какой, по-твоему?

– По-моему? Почему по-моему? Сейчас по-всякому середина двадцать второго. Две тысячи сто шестьдесят второй год.

– Та-а-аак… – сняв капюшон, почесал в затылке незнакомец. И пробормотал: – А говорят, Зона после эксперимента не меняется…

– Что, простите, не меняется? – спросил косморазведчик. – Кстати, вы не могли бы объяснить, что это за странная местность, странное небо и вообще… это ведь Земля?

– Много вопросов, парень, – помотал головой мужчина. – Очень много. А мне ты даже на один не ответил.

– В смысле, кто я такой?

– Да, кто ты такой, так-на. И на чем это ты сюда грохнулся? И откуда? Что-то я не слышал, чтобы в Зоне такие хреновины болтались. Ученые, что ли, снабдили?

– У вас тоже много вопросов, – дружелюбно улыбнулся Плюх. – Но я отвечу. Во всяком случае, на те, которые понял. Только, может, сначала познакомимся? Меня вот Егором зовут… Точнее, Егор – это мое имя. Зовут-то, как правило, Плюхом. Родом я из Ростова-на-Дону, последнее время занимаюсь космической разведкой. А вас мне как называть?

– Шершень я, – буркнул мужчина. – Сталкер. А вот ты мне спагетти на уши не вешай. Разведкой он занимается. Космической!.. Отвечай, о чем спрашиваю, так-на. И не шлифуй мне мозги. А то ведь вот, – потряс он своей «Печенгой», – этой самой «древностью» шутки твои дурацкие из мозгов-то выбью. Вместе с мозгами. Без изысков.

– А вот угрожать мне не стоит, – нахмурился Плюх. – По-моему, я не давал для этого повода.

Ему очень хотелось достать притороченный к бедру бластер и показать новому знакомому, что у него есть чем ответить на любую угрозу, но начинать знакомство с демонстрации силы казалось не очень правильным. И, как ни высокопарно это звучало, недостойным для косморазведчика. Да и вообще, не может ведь быть, чтобы этот Шершень собрался на самом деле в него стрелять! Поэтому он все же решил не обострять отношений. Насколько это будет возможным, естественно. К тому же, получить информацию ему тоже хотелось, а Шершень пока являлся единственным для этого источником. И Плюх, миролюбиво улыбнувшись, продолжил:

– Да и вообще, к чему нам ссориться? Я расскажу все, что вы хотите, но и вас попрошу оказать мне любезность и поделиться информацией. Идет?

– Едет, – проворчал Шершень, но оружие опустил. – Давай, говори. И сними ты эту банку с головы, раздражает.

– Ах, да, – спохватился разведчик. Анализаторы уже проделали нужную работу и передали полученные сведения в его мозговой чип. Воздух был вполне пригоден для дыхания, хотя несколько отличался по содержанию микроорганизмов от «среднеземного». Плюх отдал мысленную команду на свертывание шлема, и тот, раскрывшись, опал и свернулся в некое подобие прозрачного воротника. – Вот, пожалуйста. Я готов к разговору. Повторите, если вас не затруднит, ваши вопросы. Только не все сразу. Начните с первоочередных.

– Ты завязывай с этими своими закорюками: «пожалуйста», «если вас не затруднит»!.. Мы в Зоне, а не где там еще, – покрутил ладонью Шершень. – И «выкать» мне заканчивай, так-на. Раздражает.

– Ну-у… – смутился Плюх, – мне же всего двадцать пять, а вам-то уже…

– Мне двадцать девять! – злобно гавкнул новый знакомый. – Но здесь, в Зоне, никто возраст не считает! Здесь кто сильнее, тот и старше. Без изысков. Ну а слабым никто сам себя признать не захочет, так что все здесь друг с другом на «ты», понял? Еще раз «выкнешь» – пойдешь искать свою информацию лесом… – Тут Шершень вдруг запнулся, огляделся вокруг и внезапно сменил тон: – Да, слушай-ка, давай и впрямь к лесу перекантуемся, а то нехорошее здесь место, так-на.

– Почему нехорошее? – удивился Плюх.

– Долго объяснять. Почапали скорей, недалеко тут, вон он, лес-то.

– Ну, если вы… ты считаешь это действительно необходимым…

– Я же сказал: без закорюк! – рыкнул Шершень.

– Уж как умею, – не удержался косморазведчик. – Прошу потерпеть. «Выкать» больше не буду, а все остальное…

– А!.. – махнул рукой тот, кто назвал себя смутно знакомым словом «сталкер». – Говори, как хочешь. Только мозги мне не пудри, так-на. И кузнечика своего рядом с собой держи, а то если прыгнет ко мне – бо?шку ему продырявлю, так и знай.



Лес и в самом деле был неподалеку, поэтому добрались до него быстро. Плюх старался не отставать от Шершня. Блямса он держал за лапу – не хотелось проверять сказанное сталкером. Конечно, инопланетный друг вряд ли стал бы прыгать к их новому знакомому, но все же… Лучше поостеречься, чем потом сожалеть.

Пока шли, косморазведчик оглядывался по сторонам, пытаясь понять, на Землю они попали, или на ее точную копию. Если бы не багровые, клубящиеся тучами и брызжущие молниями небеса, ничего отличающегося от родной планеты в этом мире не было. Правда, и сам пейзаж разнообразием не баловал – каменистая равнина, да приближающийся смешанный лес. Но даже это неприглядное небо… Плюх ведь хорошо помнил, как оно выглядело сверху – будто круглый колпак диаметром около сотни километров. То есть это являлось лишь локальной аномалией, непонятной, но все же именно локальной, а не окружающей всю планету. Причем наверняка временной. И что там буркнул себе под нос Шершень насчет какого-то эксперимента? Может, и впрямь это всего лишь ученые пошалили, геодезисты-атмосферники. Местность-то здесь, похоже, не особо населенная, вот они и… Тут разведчик вспомнил, что местом посадки шлюпки был Краснодарский край, причем – его южная часть. А ее трудно назвать безлюдной – сплошные курорты. Кстати, где они? И… – вот тут Плюху стало и вовсе не по себе, – где Черное море?!.. Что же это за эксперимент такой? Внепространственное перемещение части планеты?.. Да ну, до такого ученые еще вроде бы не дошли. Да и опасно такими вещами заниматься там, где люди живут. Никто бы такого не позволил. Но что тогда? Все же параллельная Земля, где подобные опыты в порядке вещей?.. С трудом верится, но… В любом случае, гаданием это не выяснить – нужно все узнавать у Шершня.

С такими мыслями Плюх и ступил под кроны деревьев. И сразу увидел гриб. Большой такой гриб, с блестящей коричневой шляпкой. Вот только ножек у него почему-то было три. Мутация, что ли? Последствия того самого эксперимента?.. Косморазведчик еще раз просканировал датчики. Нет, не было тут никаких превышающих допуски излучений, никаких опасных примесей в воздухе. Может, в почве имелись? Или то был лишь случайный сбой в грибном ДНК?..

Плюх с размаху пнул гриб-мутант. Трехногий уродец подлетел метра на два, а вот потом повел себя совершенно неожиданно. Вместо того, чтобы упасть, он остался висеть в воздухе. И не просто висеть: раскинув параллельно шляпке все три свои ножки, он начал, ускоряясь, вращаться вокруг собственной оси.

Шершень, выкрикнув неприличное старинное ругательство, отпрыгнул в сторону и вжался в землю за поросшим мохом пнем. Блямс испуганно взвизгнул и, сложившись, как перочинный ножик, спрятался за спину Плюха. Сделали это спутники косморазведчика весьма своевременно, потому что гриб, продолжая бешеное вращение, выпустил из обрубков ножек струи густой бледно-зеленой жидкости. Продолжалось это на удивление долго, не менее десяти секунд. Вокруг «плюющегося» воздушного волчка выросло кольцо зеленоватых «сугробов» – откуда и взялось столько гадости в несоразмерном по величине грибе? Но все же он наконец иссяк, сжался, прекратил вращение и шмякнулся на землю сморщенной бурой тряпочкой.

Вряд ли Плюх смог бы все это рассмотреть, если бы не мгновенно отреагировавшие на опасность датчики, мигом активировавшие шлем, который успел защитить лицо разведчика до того, как густая бледно-зеленая жижа облепила его с головы до ног. Материал шлема и самого скафандра не позволял задерживаться на его поверхности любому веществу, поэтому «грибная каша» тут же стекала, образовав в итоге под ногами Плюха весьма неаппетитную, маслянисто поблескивающую кучку высотою с полметра. Когда все закончилось, косморазведчик попытался выдернуть из нее ноги, но получилось у него это далеко не с первого раза – «каша» на глазах густела, а к тому моменту, как Плюх все же освободился из вязкого плена, стала и вовсе почти твердой, напоминая по структуре плотную губку.

– Ты что, совсем рехнулся?! – выскочил из-за залитого «кашей» пня Шершень, на ходу отдирая от куртки куски зеленоватой «губки». – Или ты сразу без мозгов родился, так-на?

– Я же не знал, – виновато развел руками разведчик.

– Не знал?! – запрыгал возле него размахивающий руками сталкер. – Ты в первый раз увидел гриб-плевун?!

– Да, в первый, – начал сердиться Плюх. – Ты же сам видел, что мы прибыли сюда полчаса назад.

Тут он вспомнил о Блямсе, обернулся и увидел, что друг жив-здоров и почти не испачкался. Правда, окрас его хитиновой оболочки из яркого желто-зеленого стал таким же бледно-зеленым, что и выросшие вокруг «сугробы». Он даже не «блямкал», только мелко подрагивал.

– Успокойся, Блямсик, – похлопал его по плечу разведчик. – Все уже позади.

– Позади!.. – буркнул Шершень. – Это ему повезло, что он позади тебя оказался, иначе превращался бы сейчас в грибной супчик. Без изысков.

– Это как? – не понял Плюх.

– А так, что эта хрень из того, кого «заплюет», делает питательный бульон для своих, холеру им в крапинку, спор. Чтобы новые грибочки выросли, так-на.

– Я не знал, – убрав шлем, снова выдавил косморазведчик. – Я здесь впервые. И буду тебе очень признателен, если ты расскажешь, куда мы попали и чего нам следует опасаться впредь.

– Да уж я и сам теперь вижу, что в Зоне ты до этого не был. Только никак не могу дотумкать, как же ты здесь оказался… В Зону никто и ничто снаружи не может попасть. Как и выйти из нее – тоже. Ну, кроме ученых, но там особый случай…

– Ученые? – встрепенулся Плюх. – Ты говорил об эксперименте… Это все его последствия?

– Давай сначала уберемся подальше от этой гадости, – передернул плечами сталкер. – Тошнит от нее, так-на. А пока идем, ты сам, давай, рассказывай сначала.

– Но ведь я и так тебе уже почти все рассказал, – снова взяв все еще дрожащего Блямса за лапу, зашагал рядом с Шершнем разведчик. Теперь он смотрел вокруг и под ноги куда более внимательно, чем до этого. – Я возвращался домой, на Землю. Но корабль вынырнул из надпространства не там, где был должен… Или там, но показания сбились… Разобраться в происходящем я не успел – нас атаковали какие-то плазмоиды. Что это было такое, почему, зачем – не имею ни малейшего понятия. Нам с Блямсом пришлось спасаться на шлюпке. Мы уже вошли в атмосферу, когда в нас все же попали. Результат ты видел. Вот и весь рассказ. Теперь ты расскажи, куда мы все-таки попали? Земля это или не Земля? Точнее, наша ли это Земля?.. Хотя откуда ты знаешь… Ну, что это за Зона такая, что за эксперимент? И вообще…

– Давай-ка присядем, – указал на поваленное дерево Шершень.

После того как разведчик со сталкером опустились на выбеленный временем сосновый ствол (Блямс, сложив коленями назад суставчатые лапы, сел рядом в мягкий мох), Шершень, прищурив один глаз, спросил:

– Не дотумкаю я все-таки, откуда ты там вынырнул, из какого пространства? Корабль – он же не в пространстве, он по воде плавает. Ходит, то есть, как моряки говорят.

– Так космический же корабль! – удивленно заморгал Плюх. – А надпространство – это… Это очень долго объяснять, если ты не знаком с единой теорией поля, квантовой механикой и постулатами Кудряшовой-Макусинского… Для простоты, это такое пространство, где никакого пространства нет вообще, но откуда открыт доступ к любой его области. Ну, почти к любой.

– Ты меня что, за идиота держишь, так-на?!.. – зарычал Шершень. – Пространство, не пространство… Ты мне этим своим пространством-засранством мозги не конопать! И говори прямо: что это за корабль такой – космический? Космос – это же там, за небом? – махнул рукой сталкер в сторону туч.

– Да, можно сказать и так, за небом, – кивнул Плюх. – Но ты же не мог не слышать о космических кораблях… Пусть даже твоя Земля… эта Земля… параллельная. У вас же кто-нибудь летал уже в космос? Хотя бы беспилотные аппараты?..

– Беспилотные?.. – поскреб щетину сталкер. – Ну, были вроде такие… Что-то в школе рассказывали, так-на… Вокруг Земли, вокруг Луны… А чтобы корабли, да с людьми еще… Хотя, стой-ка!.. А ведь было что-то… Давно, правда, я еще не родился. В пятидесятых еще… или шестидесятых… Вроде как наши тогда с Англией соревновались – кто быстрей туда, в космос твой, человека зафитюлит… Ну и что-то там… Собачек зафитюлили – они взорвались. Еще раз – то же самое. Англичане – те на кошках тренировались. Тоже угробили сколько-то там кисок. Тогда у нас один герой нашелся… как там его… улица еще в Москве есть такая… Ага, улица космолета Терешкова. Точно! Терешков его фамилия. Имени не помню, так-на. Короче, вызвался сам – полечу, мол, я не собачка, я сдюжу. Сдюжил, ага. Тоже взорвался. Без изысков. А следом и англичанин пыхнул. И все – на космосе этом крест поставили.

– Постой, как это крест?.. Какие англичане? А как же Гагарин? И не Терешков, а Терешкова, Валентина. И не взорвалась она… Да и потом еще многие, в тех же шестидесятых. А еще – американцы. Джон Гленн, другие-прочие, Нейл Армстронг, в конце-то концов?.. Ты что, даже этого не знаешь?

– Американцы?.. – захихикал вдруг Шершень. – Ты еще скажи: китайцы. Космический корабль «Великая стена». Из кирпичей.

– А чего тут смешного? У китайцев первые корабли назывались «Священная ладья», а ракеты, которые их на орбиту выводили, – «Великий поход»[3 - Шэньчжоу (кит. «Волшебная ладья»/«Священный челнок») – третья программа космических пилотируемых полетов КНР. Первый пилотируемый полет корабля «Шэньчжоу-5» сделал Китай в 2003 году третьей в мире страной, самостоятельно отправившей человека в космос. Космические корабли Шэньчжоу выводятся на орбиту ракетой-носителем семейства «Великий поход», разработанной специально для пилотируемых кораблей (материал из Википедии).].

– Ой, не могу! – согнулся от смеха сталкер. – «Великий поход»!.. Ки-ки-тайцы!.. Аме-аме-риканцы!.. Папу-папу-асы… «Вели-великое бревно»!.. – Отсмеявшись, он вытер слезы и сказал: – Ну, насмешил, спасибо! Поднял настроение, так-на. За это расскажу тебе тоже, чего там тебе интересно.

– Да мне все интересно, – продолжал с недоумением смотреть на собеседника Плюх. – Но, как мне кажется, это все-таки не моя Земля.

– Поди теперь пойми, чья это Земля, – стал вдруг серьезным Шершень. – Наделали делов эти яйцеголовые идиоты…

– Ученые? – встрепенулся косморазведчик. – Тот самый эксперимент? В чем он заключался?

– Да я что, разбираюсь? – отмахнулся сталкер, но все же неохотно продолжил рассказ.




Глава 3


Говорил Шершень путано и сбивчиво, употребляя вместо незнакомых понятий и терминов словечки вроде «хреновина», «заумная муть», «холера в крапинку», а чаще всего и вовсе непристойные анахронизмы. Начав с эксперимента, сталкер рассказал и о самой Зоне, ее удивительных, в основном весьма опасных свойствах и зачастую еще более опасных обитателях. Поверить всему услышанному у Плюха до конца так и не получилось, но все же из этой «лекции» он сумел уяснить главное.

По всему выходило, что ученые этой Земли в секретной лаборатории вдали от мегаполисов готовили эксперимент по выходу в параллельный мир. Эксперимент вышел из-под контроля, и множество миров «схлопнулись» в окружающей лабораторию области диаметром примерно в сто километров. Так образовалась Зона, в которой оказались изолированными как люди из «человеческих» Земель, так и существа из чуждых человеку миров. «Перемешанными» в Зоне стали также флора и фауна разных миров, зачастую совершенно чуждые и в большинстве враждебные человеку. Но кроме людей и живности с растительностью отовсюду в Зоне имелись области с иными физическими законами, а также всевозможные смертоносные (и не очень) ловушки, опасные (или, напротив, полезные, а порой нейтральные, но непонятные и необъяснимые) аномалии и артефакты.

Лаборатория, окруженная в момент проведения неудачного опыта защитным полем, стала недоступной для всех обитателей Зоны, ученые же в лабораторных скафандрах, в которых они находились в момент эксперимента, могли недалеко и ненадолго попадать как в Зону, так и во внешний мир. Поскольку немногочисленное население Зоны осталось без средств к существованию, было налажено взаимовыгодное сотрудничество: ученые доставляют из внешнего мира продукты, оружие, одежду и прочее в обмен на так называемый хабар – то есть артефакты, которые они изучают и передают во внешний мир с надеждой найти решение для восстановления status quo. Передают ученым хабар, получают от них «плату» и раздают ее сталкерам так называемые «контактеры» (отобранные именно и только для этих целей самими учеными из наиболее «вменяемых» сталкеров), имеющие в силу этого статус неприкосновенных (но, разумеется, не для монстров из «чуждых» миров, для которых «закон не писан» и которые не пользуются услугами ученых, питаясь «всем, что движется»).

В Зоне образовались кланы и группировки сталкеров, собирающих артефакты для ученых. Некоторые из кланов образованы по «землячествам» (люди из одного и того же мира), некоторые созданы спонтанно, по принципу каких-то общих взглядов и всего такого прочего. Имеются группы абсолютно чуждых (и враждебных) для людей существ или похожих во всем, но с более низким уровнем развития, овладевших, впрочем, современным оружием. Между кланами и группировками, как правило, существует вражда, но даже между дружественными все равно имеется соперничество, более или менее ярко выраженное, и вчерашние друзья завтра вполне могут стать врагами. В принципе, в Зоне идет непрерывная борьба за выживание, и все – в той или иной мере – воюют со всеми. Ученые не отдают предпочтения ни одной из группировок; для них главное получать больше информации о Зоне и непосредственно артефактов, поэтому в оружии они не отказывают никому. «Контактеры» руководствуются похожим принципом: кто дает хабар, тот и получает требуемое (за отчислением им самим соответствующей доли). Действуют в Зоне и сталкеры-одиночки (по характеру, или отвергнутые кланами), собирающиеся иногда во временные (для решения наиболее сложных задач) группы.