А я дура пятая! - Екатерина Вильмонт
И такая в его глазах была мольба, и такая нежность…
– Согласна, Лео!
– Тогда сейчас поедем в деревню к твоей маме! Знакомиться! И просить твоей руки!
– Первый мамин вопрос будет, разведены ли вы. А если вы соврете, дед сразу просечет.
– Значит, не едем сейчас в деревню?
– Нет. Мы едем ко мне, – нахально за явила я, мне не терпелось остаться с ним наедине. Он был невероятно привлекателен.
– Храбрая девушка, однако!
– Храбрая, поскольку давно не девушка.
Он расхохотался:
– Поехали, прелесть невозможная! Значит, тебя не смущает, что я старый, неразведенный и ни хрена в общем-то у меня нет после четырех идиотских браков?
– Да ни капельки! У вас есть самое для меня главное…
– И что же это?
– Ум, талант, чувство юмора… И мужское обаяние.
– Ни фига себе! Но у меня даже нормальной квартиры не будет после развода.
– Но у меня есть крыша над головой, а там будет видно.
– Обалдеть! Я люблю тебя, Марфуша!
На следующий день он объявил жене, что уходит, собрал свои вещи и перебрался ко мне.
Скандал в желтой прессе был нешуточный. Как только нас обоих не поливали!
– Вот что, Марфуша, надо удирать из Москвы, благо лето! Может, в деревню?
– Покоя не дадут! Лучше куда-то за границу. Добраться до нас будет труднее.
– Не смеши меня, папарацци куда хочешь доберутся… Скажи, а как ты относишься к рыбалке?
– Никак не отношусь. А ты что, рыбак?
– Обожаю! А давай уедем в лес, поставим палатку. Я буду рыбачить, а ты варить уху?
– Ох нет, варить уху я не умею, чистить рыбу терпеть не могу…
– То есть ты дитя цивилизации?
– Абсолютно!
– А я думал, ты романтичная Марфуша…
– Я предупреждала, что люблю город. И кормить комаров в палатке… фу!
– Понял! И коль скоро мне досталась такая охренительная молодая особа, я согласен на все, что угодно!
И в результате мы улетели в Иркутск, где жил его двоюродный брат Андрей. Он и его жена прекрасно нас приняли и первым делом повезли на Байкал. Там была такая красота, что я забыла обо всех своих урбанистических пристрастиях. Впрочем, Гуля, жена Андрея, тоже любила комфорт, и мы с ней поселились в гостинице, а наши мужья вовсю наслаждались рыбалкой. Добытую ими рыбу нам готовили на кухне гостиницы. Лёню там конечно же узнали, но вполне уважительно отнеслись к его праву на личную жизнь. С Гулей мы подружились. Она тоже увела Андрея от жены. И нам было о чем поговорить и посмеяться.
– Вот не думала, что Леонид все-таки уйдет от этой своей липучки!
– Почему липучки?
– А он тебе не говорил, как она к нему липла всю дорогу? На все съемки с ним таскалась, во все экспедиции. Он ей запрещал, уезжал без нее, а она все равно заявлялась, понимая, что выгнать ее при всей группе он не посмеет. Она буквально не давала ему дышать…
– Да? А между прочим, к Шульманам он приехал без нее.
– Удивительно! Значит, у нее возникли препятствия неодолимой силы, не иначе! Могу себе представить, как она сейчас кусает себе локти…
– Гуля, а ты всех его жен знаешь?
– Нет. Откуда? Мы ж с Андреем всего два года как поженились…
Мы пробыли там десять дней и вернулись в Москву.
– Марфуша моя… Я так благодарен тебе!
– За что?
– За то, что не мешала жить там, на Байкале… Я был там счастлив, как никогда прежде. Эта фантастическая природа, рыбалка и ты… Что еще человеку надо?
– Этому человеку еще надо снимать кино, насколько я понимаю, да?
– Ты все правильно понимаешь.
А вскоре ему выделили деньги на новый фильм. Он назывался «Марфуша и Лео»! И получил Гран-при на «Кинотавре» и потом «Серебряного Льва» в Венеции. Критики писали, что это его лучший фильм. Но он оказался последним…
* * *
Я опасалась, что в институте будет много разговоров по поводу телепередачи, но, похоже, у нас слишком интеллигентная публика, чтобы смотреть эту пакость, или же слишком деликатная и стыдливая, чтобы говорить об этом вслух. А студентам это все и вовсе неинтересно. Хотя в соцсетях и поднялась буча. Но мало-помалу все стало стихать. А однажды вечером…
Раздался звонок домофона.
– Кто там?
– Карина Георгиевна?
– Да?
– Это Антип Корецкий, слыхали про такого?
Антип – Лёнин сын от первого брака. Я не была с ним знакома. Что ему понадобилось?
– Что вы хотите?
– Мне необходимо с вами поговорить! Но не объяснять же все по домофону.
– Хорошо, открываю!
У меня возникло какое-то неприятное чувство. Зачем он явился? С отцом никаких связей не поддерживал, хотя Лёню это мучило. Ему было уже под тридцать.
Это оказался довольно привлекательного вида молодой мужчина, небрежно одетый, впрочем, небрежность была нарочитая, так сказать, художественная.
– Здравствуйте, будем знакомы. Антип! Вот наградили имечком предки!
– А по-моему, прекрасное имя. По крайней мере не избитое. Заходите, Антип! Хотите кофе или чаю?
– Лучше кофе!
– Хорошо. Идемте на кухню!
– Ого! А нехилую квартирку вам папашка оставил!
– Должна вас разочаровать, ваш отец не оставил мне практически ничего. Его многочисленные жены ободрали его как липку. Он пришел ко мне в однокомнатную квартирку. А эта квартира досталась мне в наследство от моей тетки, примабалерины Большого театра и заодно любовницы крупного деятеля Моссовета. Так что претендовать вам тут не на что!
– Господи помилуй! Я и не собирался ни на что претендовать, господь с вами!
– Тогда что привело вас ко мне?
– Честно?
– По возможности!
– Меня привел сюда стыд.
– Стыд? – поразилась я.
– Да. Стыд. И еще отчасти любопытство.
– Ну, любопытство – вещь понятная, а вот стыд… За что?
– За мать! Я видел эту жуткую передачу и чуть не сгорел со стыда. И приношу вам свои извинения!
– Невероятно! Но вы-то здесь при чем?
– Я все-таки ее сын…
– Ну, а что вызвало ваше любопытство?
– А захотелось посмотреть на женщину, вызывающую столь бурные эмоции у стольких баб. А почему вы не пришли на программу?
– Начнем с того, что меня туда не звали, это во-первых, а во-вторых, я вообще на такие сборища не хожу. И смотреть бы не стала, но меня подруга буквально заставила. А вы зачем смотрели?
– Мама потребовала. Меня, мол, будут по телевизору показывать… Ну, я ей потом сказал все, что думаю по этому поводу. Простите еще раз!
– Ладно. Прощаю.
– Но все-таки один приличный человек там нашелся. Этот адвокат… Он ваш знакомый?
– Да я никогда даже о нем не слышала. Пейте кофе. Может, хотите молока?
– Да нет, спасибо. А кофе у вас хороший. И вообще…
– Что?
– Кажется, я понимаю отца. Посмотрел я на всех этих его баб скопом… Тьфу!
И он улыбнулся. Улыбка была Лёнина.
– А вы похожи на отца, Антип.
– Да? Возможно.
– Скажите, а почему вы не желали с отцом общаться?
– Да сперва по молодой дури. А потом… Я жил в Дании, пытался стать европейцем… А отец тем временем умер. Это грустно. Я тут недавно посмотрел все его фильмы. Талантливый был человек. С отличным чувством юмора. Жаль, что не успел с ним пообщаться уже будучи взрослым. Хочется побольше узнать о нем, но у кого? Мать все еще, через столько лет и через четыре жены, обижена на него… Вот я и решился прийти к вам. А вы подумали, я хочу оттяпать у вас жилплощадь?
– Согласитесь, Антип, что после такой программы подобная мысль вполне естественна…
– Пожалуй! – засмеялся он. – А скажите, Карина Георгиевна…
– Можно просто Карина.
– Спасибо. Так скажите мне… Вы явно умная женщина…
– Благодарю.
– Скажите, как мог отец, такой талантливый и остроумный человек, жениться на таких бабах? Ну, на матери он женился совсем молоденьким, она была красотка… А потом? И ведь еще три осечки… Как такое возможно, вы понимаете?
– Честно говоря, не очень. Но они все были красивыми, а Лёня был эстет… и плоть слаба…
– Но ведь они, похоже, непроходимые дуры…
– Знаете, я как-то об этом не думала. Мне было важно только то, что он выбрал меня. А что там было раньше… Думается мне, ваш отец к тому же был порядочным человеком и женился на всех своих… дамах.
– Да, может быть, – улыбнулся Антип.
– Антип, а чем вы занимаетесь?
– Я ветеринар.
– Как? Лёня мне говорил, что вы учились…
– Да, учился на сценографа, но бросил, мир зверей привлекал меня больше, чем театральный. Он как-то человечнее, что ли…
Я засмеялась:
– Да, пожалуй! Здорово!
– Знаете, я жил в Дании и работал там, но после того как в Копенгагене стали в зоопарке на глазах у детей убивать животных…
– Да, я помню этот ужас с жирафом…
– Я решил, что с меня хватит таких европейских ценностей. И сейчас я работаю здесь в ветеринарной клинике.
– Вы молодец! А вы не голодны? Могу покормить.
– Да нет, спасибо, не хочется. А у вас нет животных?
– Увы, нет. Я живу одна и…
– И много работаете. Я посмотрел в Интернете, вы преподаете историю… Историю чего?
– В результате я преподаю историю искусств. Меня Лёня буквально заставил… Он говорил, что история искусств куда менее подвержена политическим выкрутасам, нежели история человечества.
– Остроумная идея, вполне в духе Леонида Корецкого… – засмеялся он.
– Мне даже пришлось сменить тему диссертации, был скандал, Лёня чуть не рассорился с Шульманом, но я все-таки пошла на поводу у мужа и в результате начала писать новую диссертацию, но тут Лёня умер, и мне было уже не до научных степеней. Да и кому сейчас нужны все эти диссертации, ну их…
– Карина, а не хотите взять собаку?
– Нет, собаку точно не хочу. С ней надо гулять в любую погоду…
– Есть собачки, с которыми не надо гулять.
– Это такие крохотульки? Нет, собака должна быть собакой, а не заместительницей кошки. Тогда уж лучше кошка! Но я часто уезжаю…
– Куда?
– Куда-нибудь… Меня часто тянет из дома, и я при первой же возможности смываюсь…
– Понял! Но если вдруг захотите, я всегда вас проконсультирую. Или, может, кому-то из ваших знакомых понадобятся услуги ветеринара… Я хороший врач!
– Верю! И буду иметь в виду.
– Знаете, я очень рад, что пришел к вам и познакомился… По крайней мере мое уважение к отцу, сильно поколебленное этой телепрограммой… Короче, хоть на старости лет человек сделал правильный выбор!
– Вон даже как!
– Да, кстати, я теперь называюсь не Антипом, а Анатолием.
– Господи, почему?
– А вы знаете, что Антипка – это прозвище черта?
– Знаю, конечно, но…
– А вот матушка моя не знала.
– Но отец не мог не знать.
– А для него это было приколом таким… Он иногда, когда у него выбиралось время для меня, звал меня чертушкой. А знаете, что меня подвигло сменить имя? Однажды на прием пришла старушка, принесла кота, но, увидав мой бейджик, вдруг схватила кота и закричала: «Не дам его тебе, нехристю!» Хотя Антип есть в святцах… Ну я и решил…
– А почему ж вы мне назвались Антипом?
– А вы бы, скорее всего, просто не поняли, кто к вам пришел.
– Вообще-то верно, – засмеялась я. – Но я все-таки буду звать вас Антипом, мне нравится это имя.
– Да ради бога! Ну я пойду уже…
– Заходите, Антип! Буду рада!
– Спасибо! Вот оставляю вам свою визитку.
И он ушел. Впечатление осталось приятное.
Как жаль, что Лёня не общался с сыном в последние годы. Он был бы доволен.
Дня через два мне позвонили с телевидения:
– Карина Георгиевна, мы хотим пригласить вас на наше ток-шоу!
– Зачем это?
– Но тут получилось как-то… некрасиво… о вас говорили в основном в негативных тонах…
– Ну, судя по всему, это так и было задумано. А теперь вам понадобилась вторая серия? Нет, увольте!
– Но зачем же оставлять у публики столь негативное впечатление о себе? А тут вы бы выступили, и публика увидела бы вполне достойную образованную женщину…
– Знаете, мне наплевать на эту публику. Те, кто меня знает, были крайне возмущены вашей программой, предлагали даже подать в суд, но я просто не хочу мараться. И это мое последнее слово!
– Но, Карина Георгиевна…
– Я все сказала!
– И вы будете подавать в суд?
– Я не буду подавать в суд, я просто хочу поскорее забыть эту пакость. Все!
Нет, это поразительно, до чего они там бессовестные! То есть они знали, что я, как выразилась эта девица, вполне достойная женщина, и все-таки сделали эту программу… Я позвонила Тоньке и рассказала ей об этом разговоре.
– Ну и дура!
– Да почему?
– Надо было пойти, пусть бы все тебя увидели.
– Да знаю я, как они действуют, уж если взялись кого-то травить… Обязательно отыщут какую-нибудь полубезумную злобную соседку, и опять я же выйду мерзавкой. Сама, что ли, не знаешь?
– А вообще-то да! И как им не надоест к тебе цепляться?
– А это их работа. Та программа, видимо, собрала высокие рейтинги, еще бы, такой полив! Вот и решили сделать вторую серию. Все, Тонька, забыли! А ко мне, между прочим, после той передачи явился…
– Адвокат?
– Да нет, совсем уж неожиданно! Лёнин сын. Пришел извиниться за мамашу.
– Да ты что? С ума сойти. И как он тебе?
– Он мне понравился, хороший парень. И кстати, хороший ветеринар.
– В каком смысле?
– В прямом. Ветеринар, зверюшек лечит.
– Да ты что!
* * *
Как-то вечером я возвращалась после лекций и застала в подъезде совершенно дикую картину. На полу у лифта и на ступеньках лестницы валялись какие-то мужские вещи. Сверху доносились истошные женские вопли, и вниз наконец свалилась большая спортивная сумка. А лифт не работал. Консьержки тоже не было видно. Ага, кажется, понятно, какая-то баба в истерике выгоняет мужика и орет на весь подъезд. И тут сверху буквально ссыпался какой-то высоченный мужик и начал подбирать свои шмотки и запихивать в сумку, тихо матерясь. Мне стало его жалко. Он выглядел так шикарно и вдруг должен подбирать с полу свое барахлишко…
– Вам помочь? – спросила я.
Он как-то даже испуганно на меня взглянул. И виновато улыбнулся. Улыбка была чудесная.
– Если не трудно!
– Да что ж вы так все пихаете, давайте, вы подбирайте, а я все сложу аккуратно.
Я начала складывать вещи на широком подоконнике, сдвинув в сторонку три горшка с цветами.
– Ну надо же… Как ловко у вас получается… Хотя, если честно, хотелось бы уже навсегда покинуть этот подъезд! Кто вы, добрая самаритянка?
– Просто добрая самаритянка. И я ненавижу публичные скандалы!
– Поразительно! На третьем этаже какая-то тетка вдруг заявила, так тебе, кобелю, и надо!
– Допускаю, что так вам и надо, но форма уж больно вульгарная. Ну вот, теперь все в порядке.
– Вы чудо!
Он был высокий, не сказать чтобы красивый, но очень элегантный. На нем был короткий черный плащ, туго затянутый на талии поясом, а белая рубашка, выглядывавшая из-под плаща, была разорвана. Видно, мужику досталось. Я вынула из его сумки лежавший сверху шарф и протянула ему:
– Наденьте, у вас рубашка порвана.
– Благодарю, спасительница. Век не забуду!
– Забудете через пять минут.
– Послушайте, а давайте заедем в какое-нибудь кафе. Я умираю с голоду!
– Без меня!
– Но почему? Что тут такого?
– Вообще-то ничего, но я вовсе не хочу стать случайной жертвой вашей ревнивой дамы. Всех благ!
И я побежала вверх по лестнице. Хотя он мне понравился. Даже очень. Но, судя по всему, по виду, по манерам, он завзятый бабник, которому здорово досталось. Вероятно, поделом вору и мука. Но зачем связываться с бабами, которые так ведут себя? Даже интересно, помирится он с ней? Дурак будет, если помирится. А может, там любовь? И вдруг я подумала – как хочется еще раз полюбить кого-то… Но после Лёни это вряд ли получится. Слишком высокая была планка…
На другой день консьержка спросила меня:
– Карина Георгиевна, вы не знаете, что это такое? Я тут сегодня утром под ступеньками нашла.
– Это такая зарядка для телефонов. Внешний аккумулятор. Только он разбит. Тут вчера такое было…
– Да уж знаю, Лялька Зарубина мужика своего взашей выгнала! Видать, это его…
– Возможно!
– К ней потом «скорая» приезжала. Она вообще истеричка конченая.
– Ладно, Мария Дмитриевна, я пойду, а то на лекции опоздаю.
С Лялей Зарубиной я не была знакома. Но она не внушала мне симпатии. Разве можно так распускаться?
Еще через два дня я опять возвращалась из института.
– Здравствуйте, добрая самаритянка!
Передо мной стоял давешний изгнанник.
– Здравствуйте! Вас помиловали?
– А я не подавал прошения.
– Ждете амнистии?
– Боже упаси! Я просто был тут неподалеку по делам. И вот увидел вас из машины…
– И что?
– Просто захотелось еще раз поблагодарить вас за помощь.
– На здоровье!
– Скажите хотя бы, как вас зовут?
– Карина Георгиевна.
– А я Кузьма Филиппович.
– Кузьма? Хорошее имя! Всего вам доброго, Кузьма Филиппович!
– Погодите, Карина…
– Кузьма Филиппович, стоять тут с вами просто опасно. Ваша дама может невесть что подумать, а мне эти радости ни к чему. Всего вам доброго!
И я быстро вошла в подъезд. Надо же, Кузьма! Если б так сейчас пацана назвали, это было бы нормально, но вот лет сорок назад… Этого парня можно было только пожалеть. Воображаю, как его дразнили в школе. А он приятный… Манеры хорошие… Зато у его дамы манеры хуже некуда. Нет, минуй нас пуще всех печалей… Мало я натерпелась от бывших Лёниных жен и подруг… Хватит с меня. И я выкинула его из головы.
Больше он не появлялся.
* * *
– Карина? – Голос в трубке был знакомый, я только не могла сообразить, кто это.
– Простите…
– Не узнаешь? Немудрено! Образцов, помнишь такого?
– Господи, Сергей Павлович, какими судьбами?
– Да вот, приехал в Москву.
– Надолго?
– Да не знаю пока, может, и вообще останусь. Но очень надо повидаться.
Это был ближайший Лёнин друг, известный сценарист, последние годы живший в Германии.
– Как ты живешь, Каринка? Я вот слыхал, бабьё тебя травит? Черт знает что такое!
– Да я плевать на них хотела, хотя, должна признаться, иной раз так тошно бывает…
– Да я видал последнюю программу. Уму непостижимо!
– Да уж, но после нее ко мне пришел Антип.
– Антип? Зачем?
– Извиниться за мамашу.
– С ума сойти! А он разве в Москве?
– Да. Работает ветеринаром.
– Ветеринаром? Почему? Что за бред?
– Это его выбор.
– Как все интересно… Слушай, Каринка, очень нужно повидаться, есть важное дело.
– Дело? Какое?
– Не по телефону.
– Ну, может, приедете?
– Можно… Хотя нет, давай-ка лучше на нейтральной территории, так будет правильнее.
– Ничего не понимаю, Сергей Павлович!
– Давай в Доме кино?
– Ох нет, не хотелось бы.
– А, понимаю… Тогда в «Бавариусе». Ты пиво пьешь?
– Могу.
– Знаешь, где это?
– Знаю.
– Отлично! Тогда завтра в три часа, сможешь?
– Смогу.
– Буду рад тебя повидать!
– Я тоже!
* * *
Я терялась в догадках, что ему могло от меня понадобиться и почему он не захотел просто прийти ко мне? Может, у Лёни где-то завалялся какой-то его сценарий? Но тогда логичнее было бы прийти ко мне. Или он задумал написать что-то о Лёне или просто положить в основу сценария нашу историю? Да, скорее всего именно так. Ладно, посмотрим! Он был старше Лёни на три года, значит, ему уже шестьдесят один. Но он всю жизнь живет с одной женой, вполне славной женщиной, Ниной Владиславовной, она и уволокла его в Германию.