Академик сцепил пальцы в замок и теперь тер их друг о друга. Похоже, он нервничал, и сильно. А то, что обращался к Ворону на «ты» и только по имени, говорило если не о дружеских, то о доверительных отношениях между ученым с мировым именем и сталкером.

Выдра рассказывал иное. Он говорил, будто научники и ходоки в Зону друг друга не переносят на дух. Одни считают, что человеку с высшим образованием, а то и тремя никто не указ в принципе. Вторые недоумевают, благодаря какому чертовскому везению это чудило дожило до своих лет.

– Что за аномалии, кстати?

– Именно на Варшавке, куда и впадает Сумская улица, фиксируется повышенный психический фон, – принялся рассказывать Шувалов. – Даже аномалию новую обнаружили, называется «тень Морфея». Выглядит как сизый туман. Попавший в него человек впадает в кому и медленно разлагается. – Он встал, снял пиджак и, небрежно кинув его на спинку кресла, заходил по комнате. – Некоторые полагают, что этот «Морфей» не что иное, как эволюционирующий «иллюз», хотя и этой аномалии вполне хватает. Для изучения различных пси-воздействий Зоны и формируется центр. Ученые, которых вы ведете, психиатры и психоаналитики. Они необходимы для анализа уже собранных данных.

– Эта студентка-практикантка на самом деле гений в короткой юбчонке?

– Она племянница нашего партнера.

– Час от часу не легче, – фыркнул Ворон. – Зона ее сожрет.

– С тебя спрос.

– Это и пугает.

Денис вздохнул. В своем уголке ему совершенно нечем было заняться. Понимал он крайне мало, а принять участие в перебранке не решился бы. Кроме того, он прекрасно знал, кого станет защищать теперь в первую очередь. Тамару он не даст в обиду никому. Даже Ворону!

– Одной из главных задач центра является изучение эмиоников, – произнес Шувалов.

Для Дэна это прозвучало как гром среди ясного неба. Именно так называли детей, потерянных в Москве и мутировавших в… Хозяев. Точно таким мог стать Денис, но вовремя встретил Ворона.

– Существа, способные подчинять людей с помощью эмоционального удара, бомбардировки счастьем, в простонародье – эмо-удара. И вы намерены их что… изловить, изучать, контакт налаживать? – Теперь сталкер смотрел на академика, как на умалишенного.

– Мы занимаемся аномалиями. Остальное – дела нашего партнера. – Шувалов развел руками. – Направление исследования – общее, и собранные данные – тоже. Разнятся только методы. Академия пользуется традиционными, научными. Партнер так называемыми «модными» – измерение ауры, биополя и остальная хрень в этом роде. Но то, во что превратилась Москва, само по себе хрень порядочная. Так что неясно, кто быстрее доберется до истины. Пусть ребятки попробуют. – Создавалось впечатление, что, говоря это, Шувалов ищет поддержки и понимания.

Ворон не собирался оказывать ни того, ни другого.

– Конец года скоро, – сдался Шувалов, – а у нас финансирование государственное.

– Неужели?! – делано ужаснулся Ворон. – А еще вчера был сентябрь.

– А никто декабря ждать не обязан, – прорычал Шувалов. – Потому что тут, – он потыкал пальцем в ладонь, – Зона, а вокруг – взмахнул руками, начертив в воздухе воображаемую окружность, – вся остальная Россия. И живет она по тем же гребаным правилам, что и десять, двадцать, сорок лет назад. Да они еще при Союзе существовали, эти правила. Мы бюджетники! А это значит, денежки, которые в начале года отвалили, будь добр, потрать до копеечки и отчетность сдай. Хоть на науку пускай, хоть дворников нанимай, чтобы территорию облагораживали.

– Территорию уже облагородили дальше некуда, – заметил Ворон.

– Но ведь это хорошо, если деньги остаются? – все же подал голос Денис. Во-первых, он действительно не понимал объяснений академика. А во-вторых, уже начал чувствовать себя в этой комнате неодушевленной частью обстановки.

– Чистая душа, – вздохнул Шувалов. – Конечно, хорошо. Но не в России. В России хороший руководитель не тот, кто работу выполнил и деньги сберег, а тот, кто не выделился из общей серой массы. Получил – потрать. А если ты деньги отмыть не умеешь, то какой же ты руководитель. Значит, в следующем году финансирование тебе урежут.

Денис по-прежнему ничего не понял, но кивнул.

– Расея, пнимаешь, – отозвался Шувалов и пошел к небольшому сейфу. Выудил оттуда бутылку водки и стаканы. – Малому не предлагаю, а мы с тобой тяпнем, как старые знакомые.

– Немного, – согласился Ворон, неизвестно что именно имея в виду.

Прозрачная влага наполнила стаканы почти до половины. Ворон поднял свой, отсалютовал академику и выпил – легко, словно воды хлебнул. Академик проглатывал горючую жидкость с видимым трудом и не так быстро.

– По второй… – Шувалов снова потянулся за бутылкой, он на глазах утрачивал ореол большого начальника и превращался… Дэн даже не мог подобрать слов для объяснения. Даже манера речи изменилась. Василий Семенович начал растягивать слова и говорить просто, почти как Стаф обычно.

– Хватит. – Ворон качнул головой.

– Да брось. Беленькая ж, не паленка какая-нибудь. Ваш брат говорит, радиацию и всякие плохие последствия Зоны из организма выводит.

Ворон хмыкнул.

– Ты когда в последний раз в Периметре был? – И, не дождавшись ответа, заметил: – По поводу радиации – это к старой Зоне, в Москве ее нет, и даже радиационный фон имеет тенденцию к уменьшению. Насчет последствий водки для организмов ходоков в новую Зону не в курсе. Но печень мне моя дорога… хотя бы как память о ней самой, – пьяным он не казался совершенно.

– Очень жаль. – Казалось, Шувалов не обиделся. – Тогда не задерживаю.

Они вышли в коридор, и тут Ворон удивил Дэна по-настоящему. Потому что никто и никогда раньше не интересовался его мнением относительно других людей. А уж по поводу предстоящего задания – тем более. Денис чувствовал себя польщенным и благодарным одновременно, хотя где-то внутри и понимал, что интерес Ворона вызван вовсе не хорошим отношением к нему лично. Сталкер сравнивал впечатления. Сверялся с ним, как с новым и более точным, но непривычным в обращении прибором.




Глава 6


Арсенал Академии располагался на минус третьем этаже и мог спорить даже с валуевским. Дэн думал, что за свою жизнь насмотрелся на автоматы, обрезы и пистолеты во всех их вариациях, но, оказалось, ошибался. Чего только стоило узкое длинное дуло с пришпандоренными прямо на него мониторами. Приклад, спусковой крючок и коробочка, чем-то похожая на трансформатор, крепились отдельно, но выглядело оружие как очень навороченная дубина.

– Перед вами первая модель винтовки типа электрошокер, – подскочил какой-то научник в халате и очках с квадратными линзами. – Самодельная, единственная в своем роде. А вот это, – он указал на небольшую коробочку с антенной и дулом в виде иглы, на боку располагалось несколько кнопок и рычажков, – модель последняя. Почувствуете разницу?

– Зачем в Зоне шокер? – Дэн был удивлен. Он всегда полагал этот прибор, считающийся оборонительным оружием в некоторых странах Европы, больше пугачом или женским средством защиты во время ночных прогулок. Нечто наравне с газовыми баллончиками или знаниями азов рукопашного боя. Мужчинам положено огнестрельное оружие или, на худой конец, холодное, но не травматика или подобные игрушки.

– За тем, что такой электромагнитной среды, как в Москве, нигде больше не найдешь. И штука эта посильнее пули, быть может. – Ученый расплылся в улыбке. Видимо, не часто ему доводилось объяснять настолько элементарные вещи.

– Ни разу не видел, чтобы эта игрушка остановила мародера или быкуна, например, – бросил Ворон.

– Зато пуля не останавливает матрицу, а шокера они пугаются и сворачивают. – Научник даже обиделся от такого скептицизма.

– Матрицы не опасны в принципе. На людей они не нападают, – заметил Ворон. – Если на тебя движется труп, разумнее всего попросту уйти с его дороги.

Они препирались еще некоторое время, но Денис утратил нить разговора. Он во все глаза смотрел на следующую диковину. От прежней винтовки у нее остались только приклад да набор сменных прицелов в виде небольших мониторов. К прикладу крепился толстый металлический брусок длиной сантиметров двадцать. Из него торчал прицел, используемый в данный момент, приемник боезапаса, небольшая антенна, вроде как у ручного стереоприемника, рожок с электронным дальномером и что-то совершенно не поддающееся опознанию. Вместо спускового крючка – большая плоская кнопка.

– Водомерка, – улыбнулся Ворон чему-то своему, проследив за его взглядом, и обернулся к научнику. – Макет или все-таки выпросили у старика?

– Сам отдал, – пожал плечами хранитель арсенала-музея.

Ворон хмыкнул. Кем бы ни был этот «старик», но он либо отошел от дел, либо ходит теперь с монстром побоеспособнее. Хотя Дэн и не мог представить, чтобы ходок в Зону расстался с любимым оружием – а ведь заметно, что «водомерка», как обозвал ее Ворон, именно обожаемая, взлелеянная, сотню раз переделанная именно для удобства хозяйской руки.

– Эффективная дальность стрельбы у импульсной винтовки составляет четыре с половиной километра, на трех километрах заряд проделывает дыру в танковой броне, – произнес научник так, словно это было его оружие, а сам он наведывался в Зону почти каждый день.

– Не четыре с половиной, а все же четыре, – поправил сталкер и заслужил неистовый взгляд.

Научник воспринял уточнение как сильнейшее оскорбление. Однако взял себя в руки и продолжил рассказывать:

– Отдачи нет. Звук выстрела представляет собой негромкое шипение, которого не слышно с двадцати шагов. Вспышки не дает. Дыма не создает. Боезапас – восемьдесят выстрелов без перезарядки. На ее основе создан пистолет АПЛОТ. Он, конечно, бьет недалеко, но и не столь громоздок.

Дэн посмотрел на оружие вполне обычного вида, напоминающее стандартный ПМ.

– А я могу его взять? – спросил он немного робко.

– Научная разработка, – ответил научник с видом дружинника на добровольных началах, задержавшего дебошира, и даже грудь вперед выпятил.

«Не очень-то и хотелось», – подумал Дэн. Но ведь и идти в Зону «голым» казалось неправильным…

– Значит, стандартный набор, – словно прочитав его мысли, приказал Ворон. – Аптечка, энзэ, сухпай. Из оружия… – Он на мгновение задумался. – Автомат тебе ни к чему, обойдешься короткоствольником, – оглядев невысокого и худющего парня скептически, принял решение сталкер. – Твоя задача иная, не как бойца.

А как прибора – он помнил! И все же Дэн покраснел. Неприятно, когда в восемнадцать лет выглядишь на пятнадцать. Еще невыносимей, если подобное замечают столь демонстративно, словно буквально недавно видели на твоем месте атлета. Пять лет назад Денис тоже не отличался ни ростом, ни телосложением.

– Тогда прошу, – поторопил научник. – Вот, – они остановились у очередного стенда, – топ лучших пистолетов на сегодняшний момент. «Брент нуль» на базе итальянской «Беретты». Прототипы «Браунинг хай-пауэр» и «Вайзер».

Дэн кивнул.

– Не подойдет. – Сталкер на пистолет взглянул лишь мельком. – Громоздкий. И рукоятка толстая, удобная только для стрелков с большими ладонями.

Дэн такими не обладал точно.

– «Фур-фур» или «Черный стриж». – Пистолет был элегантен. И, пожалуй, это все, что Дэн мог о нем сказать. А вот научник, похоже, заучил его технические характеристики железно. – Российская разработка. Обладает оригинальной автоматикой с коротким ходом ствола, запирание происходит без каких-либо его движений, соответственно, без поворотов или перекосов в отличие от того же «Глока». Подобная схема позволила снизить ось ствола относительно удерживающей руки. При темповой стрельбе это снижает подброс, что, в свою очередь, способствует высокой кучности на разных дистанциях.

Ворон скрестил на груди руки, а его вид так и говорил: ну же, удиви меня.

– Благодаря высокому углу рукоятки у пистолета очень удобный люгеровский хват, который помимо прочего при определенной сноровке способствует быстрому извлечению оружия. – Научник посмотрел на Дэна. Сначала взгляд был оценивающим, а потом стал неуверенным. Видимо, в обогащенной знаниями голове представления о Денисе и о сноровке друг с другом не сочетались. – А благодаря трем автоматическим предохранителям – чисто теоретически, конечно, – «Стриж» можно носить с патроном в патроннике, то есть всегда быть готовым к стрельбе.

– Нет, – скривился Ворон.

– Почему?!

– Расхваливаешь, как торгаш на рынке.

– Но оружие действительно хорошее!

– И какая у него скорострельность, дальность…

– Патрон семь аш двадцать один. Масса пять с половиной граммов. Начальная скорость до пятисот метров в секунду.

– Мало.

– Возможность стрельбы отечественными бронебойными патронами семь аш тридцать один. Это почти легкий пистолет-пулемет! К тому же при использовании этих патронов начальная скорость возрастает до шестисот!

– Дальше…

Научник разочарованно вздохнул.

Внешне пистолет Денису понравился, но он решил в отношении выбора оружия положиться на своего напарника. Опыта у Ворона было больше. К тому же у Дэна возникло подозрение: работник арсенала столь рьяно расписывал преимущества «Стрижа» лишь потому, что пистолет попросту никто не брал.

– «Пять-семь-десять», – указал научник на небольшой симпатичный пистолетик, с виду не вызывающий чувства опасности. – Разработан на основе бельгийского «Файв-севен». Затвор полусводный. Патрон специальный СС девять тысяч калибра пять и семь миллиметров с остроконечной пулей, развивающей дульную скорость семьсот метров в секунду. Броник прошивает – как иголка ткань.

– Ладно, этот.

Научник с облегчением кивнул.

Дальше дело пошло быстрее. Денис получил в свое пользование новенький камуфляж, рюкзак с аптечкой и сухим пайком, термос. Они уже направлялись к двери, когда научник преградил дорогу.

– А как же вы? – обратился он к Ворону. – Василий Семенович сказал, вам не отказывать, все что угодно отдать. Даже образцы…

Дэн обернулся. Импульсная винтовка так и манила притронуться.

– А у меня все свое, – улыбнулся сталкер.

Вышли они уже из другого подъезда – вполне обычного, с треугольной крышей и ядовито-зеленой лавочкой у входа. До камионеты дошли в молчании. Ворон шел налегке, но не слишком быстро. Выглядел он задумчивым. Денис тащил на собственных плечах все полученное от научника снаряжение и даже больше – в последний момент тот все же впихнул ему коробочку с иголкой. Весила последняя модель новейшего электронного пистолета АПЛОТ немного.

– Идти вроде недалеко, но именно в районе Варшавского шоссе слишком сильны электромагнитные излучения, – произнес сталкер, закрывая свою дверь и запуская мотор. – Сканеры и электроника сбоят и выходят из строя. Так что мне будет необходима твоя помощь как воздух, Дин.

Денис вздрогнул, услышав старое и почти забытое обращение.

– Моего лучшего друга и однокашника звали Денис Довбенко, его мать была румынкой и сокращенно называла его Диня. Ну а я – Дин, соответственно, – пояснил Ворон. – Для меня такое сокращение имени более привычно, чем американизированное Дэн.

– А что случилось с вашим другом? – спросил Денис.

– Не вернулся. Еще из той, первой Зоны.

– Погиб?

– Лучше, если б погиб. – Лицо сталкера превратилось в непроницаемую маску, только потемневшие глаза жили на нем. Ворон смотрел прямо на дорогу и делал вид, будто крайне заинтересован абсолютно прямым и пустым шоссе, по которому они ехали.

– Простите… – Денис не чувствовал себя виноватым, но ощутил непреодолимую потребность извиниться. И он снова назвал сталкера на «вы», напрочь забыв об уговоре. Ворон, впрочем, и не заметил этого.

– Чернобыльская Зона уже не первый год успешно порабощает людей. Воздействует она на них. Через психику воздействует. Только не спрашивай, как именно, я в отличие от стариков-первопроходцев не хочу и не буду считать эту пакость разумным существом. Потому что если она разумна, то рано или поздно нам придет конец.

– Этот ваш друг стал пленником Зоны?..

– Ты нашел чертовски правильное слово. Пленник. Только не осознающий своей неволи, наоборот, безмерно счастливый. Ни ответственности, ни проблем, ни привязанности, ни… – Он покачал головой.

– Это не жизнь, – убежденно сказал Денис.

– Думаешь?..

– Уверен! Я и представить не могу, как можно… ну, например, жить, не читая книг или… – он покраснел, но продолжил, – не писать стихов. Будь у меня свободное время, я рисовать начал бы.

Сталкер усмехнулся и покачал головой:

– Не у всех так. Бывает и иначе.

– Наверное…

– Я так и не успел вернуть его.

– Зато нашли меня… – неуверенно начал Дэн.

– Не пристрелил при первой же возможности, ты хотел сказать?

Денис кивнул, потом сообразил, что сталкер мог не обратить внимания на движение, и сказал:

– Да.

– Смешно, – бросил мужчина. – Одного потерял, второго вывел. Вот только обмен неравносильный какой-то. Впрочем, посмотрим.

Вряд ли он хотел уязвить, но получилось именно так.

– Я сделаю все, что от меня требуется, – пообещал Денис, стиснув зубы.

– Не сомневаюсь. Потому что, насколько неприспособленными для жизни в Периметре ни являются эти люди, а довести их мы обязаны. Московская Зона молода и непредсказуема. Но мне не нравится, что в ней появились эмионики и «Морфеи». Это неправильно. Они не старая добрая радиация, с которой плохо, но можно жить. Это воздействие на уровне психики. И если данный профессор от психиатрии или псевдо– ученые сумеют разобраться, как этому противостоять, я первый им поклонюсь. Прямо до земли.




Глава 7


– Идем непосредственно по шоссе. – Сталкер сидел прямо на полу возле расстеленной на тонком бежевом паласе карты Москвы. Размер у нее был такой, что на столе попросту не уместился бы. Зато теперь удавалось во всех подробностях рассмотреть само шоссе и примыкающие к нему районы.

Денис развалился в глубоком кресле с деревянными подлокотниками, наслаждаясь теплом самого настоящего камина. Тот был небольшой, выполненный в старинном стиле. На каминной полке стояли в ряд оловянные солдатики в синих и красных мундирах. Двое сидели на конях с саблями наголо. На стене висели картины с изображением охоты, а на противоположной, глухой, алое полотно с коллекцией старинных пистолетов и кинжалов.

По всему выходило, что сталкер весьма обеспеченный человек, способный позволить себе роскошь, а не просто приличное выживание. Впрочем, это и так было ясно – одна камионета чего стоила, даже не учитывая того, что бронированное стекло в ней занимала «витринка».

Дом сталкера находился в Серпуховском районе. Раньше в непосредственной близости, а теперь – в черте города Пущино, когда-то маленького, а теперь разросшегося вширь и в длину настолько, что мало отличался от Серпухова. Когда в Москве выросла Зона, те, кто спасся из столицы, прихватив с собой хоть какие-то сбережения, осели здесь. Двухэтажный особняк Ветровых стоял еще со времен Союза и уже тогда считался небедным.