События и судьбы. Очерки и рассказы
Валерий Николаевич Бердников


Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся историей и бытом вятчан в конце ХХ столетия. Она является продолжением цикла рассказов трёх предыдущих изданий с тем же названием. Сюжетно рассказы не связаны между собой, поэтому читать их можно в любом порядке. В книге использованы иллюстрации автора.






День первый, день последний


Пусть расцветает краше год от года

Наш отчий край,пусть польский край цветет

Велик он или мал, любой народ –

Частица человеческого рода.

(К. Кулиев)



Летом 1943 года с помощью Красной армии на территории СССР союзом польских патриотов сформировалась первая пехотная дивизия им. Т. Костюшко и бронетанковая бригада.Не хватало воинов, командных кадров, медицинских работников. Поэтому кроме поляков в состав дивизии вошли русские, украинцы,белорусы и другие народы советского союза. Возглавил это интернациональное воинство генерал Зигмунд Берлинг. В тяжёлых боях под Смоленском в октябре 1943 года дивизия потеряла около четверти состава, но к 1944 году в Польском войске было уже три дивизии численностью 90000 человек. Это соединение входило в состав первого Белорусского фронта, а к весне 1945 года составляла 200000 человек. Главнокомандующим Войска Польского был маршал Польши Жимерский.

Польское войско форсировало р.Буг, освобождало города Калиш,Плешер, Кротошин и другие, сражалось на Студзянском плацдарме на западном берегу р.Висла, освобождало столицу Польши – Варшаву, города Ратибор, Бытом, Козель, Лодзь, Гданьск, форсировало р.Одер и Гогенцоллернов канал, участвовали в уличных боях за Берлин и освобождения Чехословакии. Только за зиму 1944 г и весну 1945 г потери Войска Польского составили 20000 человек. Вечная им слава и память.








Мамина сестра Лена сразу после окончания медицинского института ушла на фронт. Так случилось, что ее определили в военно-полевой госпиталь Войска Польского. Почта в то время работала исправно и мы получали от нее письма в виде треугольничков с коротким обратным адресом вч. №… Шергиной Елене Леонидовне.

Мне было тогда 7 лет, но я хорошо помню радость мамы, когда приходила от Лены весточка. Мама читала и перечитывала письмо вслух, делилась новостями с соседями и все вместе переживали неудачи или радовались успехам на фронте. Наш сосед – ветеран 1-й Мировой войны цветными флажками отмечал на большой карте Европы, висящей у него на стене, линии фронтов.

Раз тетя Лена упомянула в письме, что её наградили “за боевые заслуги”. Я был в восторге! К тому времени я уже научился читать и писать и в конце маминого ответного письма приписал: “Тетя Лена, сколько ты убила немцев? Приезжай скорей и привози медаль.”

Наверно её позабавила моя наивность и в ответном письме, адресованном мне лично, она поздравила меня с днем рождения, пожелала успехов, здоровья и советовала, непременно, в обед кушать лучок или зубчик чеснока и больше не болеть. Потом приписала, что немцев она не убивает, а приходилось иногда и лечить.

Весной 1945 года она демобилизовалась и прибыла на родину. Фронтовые заслуги её были отмечены медалями СССР и Польши и благодарственным письмом.

Боевому соратнику

Лейтенанту Шергиной Елене Леонидовне

Искренне благодарю Вас за Вашу честную и самоотверженную службу в Войске Польском.

Своим честным трудом и большими знаниями Вы обеспечили хорошую медицинскую помощь раненым войнам и тем самым сумели быстро возвращать в строй нужных защитников Родины.

Вы выполнили свой долг и возвращаетесь на свою родину – в Советский Союз. От души желаю Вам больших успехов на новой работе.

Демократическая Польша некогда не забудет того неоценимого вклада, какой внесли Вы, медицинские работники Красной Армии в дело освобождения Польской Республики, в дело укрепления вечной дружбы между Красной Армией и Войском Польским.

Счастливого пути Вам, наш боевой соратник.

Крепко жму Вам руку.

Главнокомандующий Войска Польского

Маршал Польши Жимерский

Начальник Медицинской Службы Войска Польского.

Генерал-майор Зарецкий.

3.04.1946



С фронта она вернулась не одна, а с мужем – молодым бравым офицером, на груди которого сверкали десяток медалей и большой польский крест (за храбрость).

Свои отношения они зарегистрировали там очень просто в день рождения Лены.



Выписка из приказа №11

от дня 3 июня 1945 г.

§ 4.С дня 3 июня 1945 г. Капитана Черного Прохора Семеновича считать вступившим в брак с подпоручиком Шергиной Еленой Леонидовной и во всех документах в графе (семейное положение) сделать исправление с (холост) на (женат).

Начальник войсковой части командир 1ой бригады

Полковник Иван Гура

Подполковник Сосункевич

Начальник 4-го отдела Ригер.



После войны наша семья собралась вместе летом 1946 г. В Сольвычегодске. Я был на этом радостном свидании. Приехала почти вся родня. Меня очень интересовала военная биография тети Лены и я не раз приставал к ней с расспросами: “Тетя Лена, расскажи, как ты попала на фронт? Какие были первые впечатления? Как прошёл первый день?”

Тетя Лена вспоминала.

Я прибыла в медсанчасть по предписанию военкомата в установленный срок. На фронте тогда было затишье, лишь изредка погремливало где-то в дали, до по небу полз дым от какого-то пожара.

Представилась начальнику части – средних лет усталому подполковнику медслужбы. Сухо поздоровавшись, он выразил удовлетворение:

– Ну наконец то, слава богу, а то совсем замаялся. Людей не хватает. Потом посмотрел мой сопроводительные документы и удовлетворенно сказал:

– У вас отличные учебные характеристики, есть опыт работы стоматологом на селе и даже рекомендации в НИИ. Так…так. Но здесь работать Вам придется лечащим врачом общей практики. Лечение зубов само собой. Будете также ассистировать мне на операциях при челюстно-лицевых ранениях. Надеюсь, что справитесь. В 17.00 у меня обход. Поэтому все остальное там по ходу дела. А пока начните с того, что осмотрите бойцов нового пополнения, там же сегодня, прибывшие в нашу часть. Методика, думаю, вам известна. Польский язык знаете? Нет? Научитесь, славяне легко понимают друг друга без толмача. О вашем быте я уже распорядился. Обращайтесь к помпохозу. Всё. Приступайте.

В госпитале была обычная деловая обстановка: сновали медсестры в белых халатах, болтались выздоравливающие раненые и хозяйственные работники. У сарая понуро сидели и курили несколько бойцов с лопатами. (Видимо похоронщики) Витал запах лекарств, кислых щей и мыла. На верёвках трепыхалось стираное белье и бинты. Из этого следовало, что их не хватает.

Подошедшая старшая медсестра показала мое жилище. Наскоро переодевшись у свободной койки с тумбочкой, я поспешила к амбулатории. Там уже ждала меня группа молодых бойцов пополнения. Оказались украинцы.

– Обнажайтесь, хлопцы, – сказала я, – и ко мне по одному. Села за стол и стала разбирать медкарточки. Но никто не появлялся.

– Да нас осматривали в военкомате, всего несколько суток прошло. Зачем? – стали возражать некоторые бойцы, и было ясно, что обнажаться перед молодой девушкой им было стыдно.

Выручил подошедший командир, скомандовав:

– А ну быстро раздеться и построится в шеренгу.

Я обошла строй и не спеша осмотрела каждого с головы до подошв ног, на отсутствие вшей, ран, прыщей, опухолей, грыж, повреждений суставов, отсутствие геморроидальных шишек и т.п.

Хлопцы были здоровы и в порядке. Оделись уже быстро и весело. Потом я доложила о выполнении задания и присоединилась к обходу.

– Быстро управилась, – сказал главврач.

– Это я фронтально-индивидуальным способом, а вообще-то я тихоня, – ответила я.

– Правильно осваиваетесь. Верна русская пословица (надо медленно запрягать, но быстро ездить).

– Только что закончили обход раненых с ампутациейконечностей, сейчас как раз пойдем к твоим будущим подопечным, – продолжил он.

Я поняла, что наш главврач – поляк, хотя говорил он на чистом русском языке.

В палате было несколько тяжёлых больных с большой температурой и в коматозном состоянии, почти без надежды на выздоровление. Тяжёлое это зрелище, мой мальчик, нельзя привыкнуть быть равнодушным к этому. Много мне за 2 года пришлось увидеть людских страданий. Все раненые – молодые люди разных народов, да мы их и не делили по национальности. Задача была спасти человека, унять боль, поправить здоровье, внушить надежду на жизнь.

Не мной замечено, но я не раз убеждалась сама, что бодрые духом молодые ребята быстрее восстанавливаются и выкарапкиваются даже, казалось-бы, из безнадежных ситуаций. А вот отчаявшиеся требуют больше заботы, внимания и ласковых слов. Трудно уметь вникнуть в организм больного, зная только температуру его тела. Нужно уметь использовать знания, накопленные многими поколениями врачей, и по динамике и симптомам определить течение болезни и нащупать путь к выздоровлению, имея ограниченный набор нужных медикаментов и средств технической диагностики.

Нельзя привыкнуть к смерти, даже если она встречалась часто.

В походных условиях приходилось лечить, кроме ранений, людей и от обычных (мирных) болезней: головных болей простудных воспалений, расстройств желудка, фурункулов, геморроев, и зубных болей ит.д. В такой повседневной и ночной тревожной работе проходили дни, недели и месяцы. А ты ждал от меня рассказов о подвигах? Это, милый, не по моей части. О подвигах расспрашивай Прохора Семеновича.










Парк Победы. Стелла памяти




Война и любовь


Не былобы счастья да несчастье помогло

(пословица)



У командира миномётного батальона поручика Прохора Черного разболелись зубы. Он (так же, как Чеховский отставной генерал-майор Булдеев) полоскал рот водкой, прикладывал к больному зубу табачную копоть, скипидар, керосин, мазал щеку йодом и использовал другие народные средства, которые советовали ему его сослуживцы, но нечего не помогало или вызывало тошноту.

– Тут в нашем медсанбате появился врач – стоматолог, зубы лечит – первый сорт, – сказал разведчик Анжей, – сам испытал.

Прохор с детства боялся зубных врачей, но в этом смелого офицера некто не смог заподозрить.

– Ерунда, рассосетсяи само пройдет. Потерплю.

Но что-то не рассасывалось…. Боль не затихала и более того он заметно пополнел на правую щеку.

– Надо сходить к доктору, хуже не будет, – настаивали бойцы.

– Ну ладно, – согласился Черный, – болит спасу нет, не то что к зубодеру, а и к черту пойдешь.

Молодая девушка – врач, осмотрев больной зуб, сказала:

– Ну что ж будем лечить.

– Как лечить! Вырывайте скорее, мочи нет.

– Не могу, зуб еще хороший и послужит вам долгие годы.

– Какие годы? Да меня сегодня-завтра могутухлопать. Вы что издеваетесь !!!

Он побагровел от ярости и разразился бранью:

– Девчонка, соплячка, да я … я вам приказываю – рвите.

– Не могу – это членовредительство, не имею такова права. А приказывать будете у себя в батальоне. Здесь командую я.

Толи уверенные командирские интонации в голосе врача и её настойчивость, толи ласковые прикосновение рук девушки и добрый взгляд ее больших серых глаз подействовал, но ярость смерилась покорностью.

– Делайте, что нужно.

– Придется потерпеть. У меня здесь нет нужного оборудования. Только самые необходимое. Врач долго ковырялась в зубе. Запахло спиртом и потом каким-то лекарством. Прохор терпел, лишь пот выступающий на его лице выдавал его страдания. Наконец она закончила лечение, велела прикусить ватку на полчаса, не полоскать, не есть три часа и прийти завтра в 18 часов.



Поблагодарив, он как под наркозом поплыл на полусогнутых ногах к себе в батальон. Через пару часов ему стало легче, он повеселел и рассказывал сослуживцам о своих приключениях в медсанчасти. Бойцы гоготали, домысливали возможные события и шутили. Межу прочим он рассказал, что у врача в медсанчасти нет не бормашины ни светильников, ничего, один стул, да ручной инструмент.

Разведчик Анжей знал об этом еще месяц назад. Анжей – Поляк. Ему нравилось эта новая девушка врач и очень хотелось сделать ей какой-нибудь приятный сюрприз. Он был одинок, родители его погибли в Варшавском гетто, а самому ему удалось бежать. В Союзе он вступил в Польское Войско и воевал уже год. Он был молод красив и галантен, как говорят в народе “сорви голова”. Однако его смелость не была безрассудной и действия его в боевой обстановке были хорошо продуманными и подготовленными.

Возникла одна дерзкая мысль. Он ежедневно по многу часов наблюдал в бинокль передовые позиции немцев и хорошо изучил их распорядок и быт. Из регулярных вылазок в тыл врага, он знал там все дороги и тропы, службы тыла, охрану и расположения их госпиталя. Его внимание привлек какой-то специальный медицинский автомобиль. Скоро он убедился – это передвижной зубоврачебный кабинет немцев. То что надо.

– Неплохо бы“позаимствовать” у немцев что-нибудь из хваленого оборудования и медикаментов, – поделился он с комбатом.

Комбату эта мысль пришлась по душе, тем более, что и он сам тоже стал неравнодушен к девушке врачу.








– Готовься, обеспечу содействие и прикрытие, – согласился он.

Когда стемнело, разведчики отправились в поиск. Батальон не спал,ожидая сигнала. Когда взлетела сигнальная ракета, минометчики ударили по заранее обусловленным точкам, отвлекая немцев от главной цели и обеспечивая отход своим разведчикам. Все изумились, когда из леса с немецких позиции выскочила машина и на полной скорости понеслась в нашу сторону. Стрельбу прекратили.

Анжей спрыгнул с подножки машины:

– Вот, товарищ командир, принимайте хозяйство. Хотели взять только медикаменты, но так получилось. Извините. И доктора прихватили. Подумали, чего его оставлять.

Доктор оказался профессором из Лейпцига, насильно мобилизованным в армию. Он не разделял идей фашизма, поэтому против побега не возражал.Впоследствии стал честно работать у нас до конца войны.

Так наш госпиталь обзавелся первоклассным немецким оборудованием, молодая докторша – множеством-поклонников, оказывающихей знаки внимания.Анжей и Прохор стали ретивыми соперниками. Хотя все понимали, что против комбата – красавца мужчины П. Черного у Анжея шансов мало, но, как знать, в жизни всякое бывает.













Фотокор


… Путь страны припоминая,

подшивку тех далеких дней

я с гордой нежностью листаю.

(Ярослав Смеляков)



Как-то вечером в дверь нашей квартиры вежливо постучали. Звонка у нас не было.

– Валик, открой… У меня руки заняты, – крикнула из кухни мама, – если это нищенка, то возьми пару кусков хлеба с нижней полки буфета.

Я пошлёпал к входной двери, дотянулся до запора и сдернул крючок. В дверях стоял высокий худой дядька в мокром от дождя пальто и кепке.

– Привет малыш, как поживаешь? – смущенно улыбаясь, сказал он. Я узнал его и поздоровался. Мама выглянула из кухни:

– Ой, Лёня! Да ты весь мокрый. Заходи скорей.

– Здравствуй, Гелечка, извини за поздний визит. Только что из командировки, забежал в редакцию, сдал материал. Голоден, как бездомный пес. Покормишь? Только парой кусочков хлеба от меня не отделаешься, – рассмеялся он.








– Конечно, Лёнечка. Есть супчик вермишелевый с морковкой и лучком на косточках и чай с сухариками. Подойдет? Сейчас разогрею.

Шишкин Л.А.

– Спасибо, милая. Это то, что надо.

Он стряхнул у порога кепку, скинул мокрые ботинки, снял пальто и, аккуратно расправив его, повесил на вешалку. На нем был клетчатый свитер, пиджак, черные брюки и вязаные носки, а на шее болтался фотоаппарат в кожаном футляре.

– Что слышно от Коли с фронта? – серьезно спросил он.

– Пишет, что всё хорошо. Благодарит тебя за фото, да садись ты грейся, посинел совсем. Сейчас всё сооружу. Рюмашку выпьешь?

– Пожалуй.

Дядя Леня был ровесником отца и старым другом нашей семьи. Он был высок и худощав. Лицо его запомнилось сразу: причёсанные назад с большими залысинами темные волосы, умные внимательные глаза и большой нос. Импонировали его простота, скромность и вместе с тем деликатность манер в обращении.

Мама рассказывала, что до войны он увлекался художественной фотографией и всегда таскал с собой ящиковую фотокамеру и треножник. Постоянно заряженный на творчество, он искал мотив, интересный сюжет, удачную композицию и старался поймать мгновение, как охотник искал и стерег добычу, ведь в ящиковой камере была всего одна кассета. Снимки его экспонировались даже на международных выставках фотографий и отмечались дипломами и призами. Он любил снимать детей и красивых женщин. Друзья и знакомые считали за честь сфотографироваться у мастера. Семьи друзей фронтовиков он фотографировал много и охотно. На фронте бойцы хранили эти фотографии в нагрудном кармане и считали, их как оберег от пуль.

Я знал, что по причине болезни (кажется, туберкулеза) его в 1941 году не взяли в армию и он пошёл работать в редакцию газеты «Кировская правда». Там стал его фронт, он много, истово работал, и часто мытарился по командировкам, ради нескольких снимков в газете. Газета выходила ежедневно.

Тогда я заметил, как он смертельно устал, промерз, и добраться до своего дома у него, видимо, уже не было сил. Наш дом стоял рядом с редакцией газеты. Покушав и согревшись, он шутил, что поездка в Вожгалы в общем то завершилась не так уж плохо: туда он добрался в кузове попутной «полуторки», утром закусил в местной столовке, потом удачно сделал ряд снимков колхозников в поле и доярок на ферме. Все просто и правдиво. Вот только на обратном пути завязли в грязи под «ленивой» горой, потом в дождик часть пути проехал на подводе, часть на попутной машине.

– Ну ладно. Спасибо,Гелечка, за хлеб-соль. Отогрел душу. Пора и честь знать. Доберусь до своего дома, там обсушусь, – сказал он и засобирался уходить, – только вот сперва загляну в фотолабораторию, узнать, как получились негативы.

Это лишь один маленький эпизод его трудовой биографии, который я подсмотрел в детстве. Леонид Александрович прожил всего 55 лет и оставил яркий след в жизни.

В 2010 году ему исполнилось бы 100 лет. Многие вятчане помнят о нем и смотрят на события тех дней по фотоснимкам его глазами. Глаз у него был зоркий и работоспособность удивительная.

Благодарные коллеги из редакции газеты хранят архив мастера и к его юбилеям организовали две выставки его фоторабот с очень точными названиями: «В объективе – пол века» и «Дорогие мои земляки». Журналисты газеты «Кировская правда» подсчитали тогда, что за 35 лет безупречной его работы в газете было опубликовано более десяти тысяч снимков с подписью «фото Л. Шишкина». По его фотодокументам можно изучать полувековую историю нашего вятского края.