Кочевники. Космический эпос
Александр Смирнов


Их забросила на неизвестную планету неведомая сила, но они выжили и стали править этим миром. И всё же угроза нависла над их новым домом. Найдется ли у них новый Тэмуджин?





Кочевники

Космический эпос



Александр Смирнов



© Александр Смирнов, 2018



ISBN 978-5-4483-6394-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Действующие лица

Потомки Джичи:

Хан Улукбек – правитель планеты (90 лет).

Мэнэр – старший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Улзий – средний сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Урнур – младший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Бяслан – отец хана Улукбека.

Шахрух – брат Улукбека. При великом Хане Улукбеке служит в качестве суйбаши.

Бадма – третья жена хана Улукбека, мать Урнура.

Басанг – жена хана Улзия.

Зана – дочь хана Улзия.



Дервиш:

Ширэ Джиладкан – носит рваную одежду и серый колпак. На груди у него висит амулет, сделанный из прозрачного камня. Общается с духами. Иногда, кажется, что знает о многом, но не говорит.



Кочевники, род Кайрат-бека:

Сумум-бек – тайджи. Старик преклонных лет с седой бородой.

Кайрат – старший сын Сумум-бека (отец Едугея) Ягычи – хана Урнура.

Ургалай невестка Сумум-бека (тридцать лет) жена Кайрата и мать Едугея.

Едугей – внуки Сумум-бека, сын Кайрата и Ургалай.

Цагаандорж – кочевник (примерно одного возраста с Сумум-беком) Его Юрта на краю

стана и он живет в ней один.



Меркаиты:

Девелу – тайджи меркаитов. Приграничного с тайгой племени кочевников.

Мунх – ягычи меркаитов.

Бат-Эрдэнэ – буюрук меркаитов.



Воины:

Чойжи – один из воинов (батыров) хана Урнура.

Язим – ягычи хана Урнура.

Буха – ягычи хана Урнура

Акуд – буюрук кешикетов.

Жаргал и Жиргал – братья-близнецы. Воины из Улуса Мэнэра.

Дарга – воин хана Улзия. Пилот корабля – «Сарай».



Горожане и кочевники:

Ван Тие Мин – астроном.

Турсун – бывший тайджи, глава карсаков.




Пролог


Год белого бурундука. 10 эпоха Джучи.

Планета Ченгези.

Где-то в степи…



Дервиш появился в этих краях под вечер, когда Юлдуз последний раз коснулась, нежными лучами, степной травы и скрылась за горами. Видно было, что проделавший долгий путь, нищий устал. Одежда его поизносилась, а старый колпак порван в нескольких местах, а на шее среди лохмотьев висел странный амулет. Он хотел присесть, отдохнуть, но тут его взгляд привлек дымок, поднимавшийся в вечернее небо. Глаза дервиша радостно заблестели, и ему на секунду показалось, что усталость сама собой куда-то ушла, и он, чувствуя, стан кочевников близко, вновь обрел легкость. Нищий прибавил шаг и вскоре разглядел около десятка юрт, разбросанных на равнине. Двенадцать всадников с помощью деревянных изогнутых к низу палок, на своих низкорослых лошадках, чуть поодаль гоняли мяч. Несколько кочевников стреляли из ружей. Дервиш остановился и носом втянул запах, что витал в воздухе. В ближайшей юрте, у той, где стоял бунчук и принадлежащей не иначе тайджи, готовили плов. Нищий на секунду закрыл глаза и представил, как хозяин протягивает ему большой кусок мяса, затем жена его красавица подносит огромную пиалу с кумысом.

Чуткий слух дервиша уловил стук копыт, он приоткрыл глаза и взглянул в ту сторону, откуда тот доносился. Прямо к юрте тайджи, скакал парнишка лет тринадцати-четырнадцати. Не иначе сынишка хозяина стойбища. Юный батыр спрыгнул с коня и под узду повел его к табуну. Дервиш улыбнулся, вновь закрыл глаза и попытался представить, как его потчует хозяин юрты. В этот раз у него ничего не получилось, ко всёму прочему на секунду показалось, что слышит он голоса. Совсем рядом. Нищий открыл глаза и огляделся. Рядом никого не было.

– Уже с голоду начало мерещится, – проговорил он и ускорил шаг.

Дервиш шел между юрт, ловя на себе взгляды любопытных мальчишек. Игравшие в мяч всадники, прекратили своё занятие и уставились в его сторону. Ходил слух среди кочевников, что только этот странный бедняк мог общаться с душами предков. Обычно его появление не сулило ничего хорошего. Дервиш приблизился к юрте тайджи. Только собаки не испытывали перед ним никакого ни трепета, ни страха. При виде чужого они подняли лай. Из юрты вышел мужчина лет двадцати пяти, в красном халате с косым бортом, зеленых шароварах и оранжевых сапогах. На голове у него была меховая шапка, надвинутая на глаза. Обвисшие усы, небольшая бородка. В правой руке плеть.

– Могу ли я войти, – по старой традиции, оставшейся еще со времен прародителя их Тимуджина, проговорил дервиш. Причем сделал это он так громко, насколько хватило ему сил. Не дай бог, хозяин дома подумает, что дурные у гостя намерения.

– Входи гость дорогой. Наш дом – твой дом, – проговорил кочевник.

Дервиш вошел первым. Остановился на пороге, окинул взглядом юрту. Против входа, в северной стороне, самая почетная часть дома, где принимали обычно гостей. Там тейджи. Дервиш ошибся, посчитав его человеком средних лет, на самом деле тот оказался стариком преклонных лет с седой бородой. На нем темно-синий халат, украшенный золотом, серебром и жемчугом, желтые шаровары и сапоги, коричневые и слегка потертые. В руках чаша с кумысом, которую он поднес к беззубому рту. Рядом с ним главный сундук, в котором старец хранит вещи, принадлежавшие когда-то его предкам. Остальная домашняя утварь стоит вдоль стен полукругом.

В восточной половине юрты, шептались две женщины. Старшая из них, по всей видимости, супруга хозяина, пыталась что-то втолковать молодой тридцатилетней красавице. Дервиш предположил, что это младшая жена тейджи, но тут, же передумал, уж больно хорошие были отношения между женщинами. В самом центре на камнях, под отверстием в крыше, стоял котел, в котором жарилась баранина. Она была такой аппетитной, что путник невольно облизнулся. Возле очага, возясь с мясом, еще одна женщина. Не иначе младшая, решил дервиш, и тут же ощутил на себе недовольный взгляд старшей из жен.

В западной, мужской, части юрты сидел и чистил огнестрельное оружие, еще один сын старика. Второй, стоял за спиной дервиша, не зная, как и поступить. То ли попросить гостя подойти к отцу, то ли выйти из юрты на улицу. Первым среагировал старик, поставивший чашу с кумысом перед собой, и молвивший:

– Проходи, гость дорогой, – рукой показывал на свободное место рядом с собой. – И вы, дети мои, присоединяйтесь.

Дервиш обошел очаг и присел рядом с тейджи. Сыновья присели напротив отца. Старик взглянул на пустую чашу и прикрикнул, обращаясь к младшей жене:

– Эй, Сарнай, налей нам кумысу.

Девушка, покорно склонив голову, притащила из мужской половины юрты бурдюк, наполнила чашки и тут же ушла возиться с бараниной.

– Ургалай, – вновь проговорил старик, и дервиш понял, что тот обращается к своей невестке, – позови сюда внука Едугея. Он уже вырос и имеет право присутствовать, когда мужчины беседовать будут.

Невестка выскочила из юрты, и до дервиша донеслось, как она бранила мальчишку, за то, что тот разорвал халат. Нищий невольно улыбнулся.

Едугея он увидел через минуту. Сначала в проход просунулась голова парнишки, того самого, что несколько минут назад прискакал на скакуне, и лишь потом, словно перепрыгивая порог, вошел и сам батыр. Дервиш не ошибся, мысленно назвав его так.

– Садись, – молвил старик и рукой указал на освободившееся место.

Паренек сел рядом с дедом. Окинул рваные одежды дервиша и спросил:

– Ты кто?

И тут же получил от старика подзатыльник.

– Прости его, дорогой гость, – проговорил тейджи, – молод еще и не знает всех обычаев.

– Пусть спрашивает, – молвил дервиш, – любопытство не порок.

– Кто ты? – осмелился Едугей.

– Меня зовут Ширэ Джиладкан. Я дервиш. Странствую по свету в поисках истины.

Старик улыбнулся, взглянул на нищего. Едугей насупился. Человек в лохмотьях и сером колпаке ему не понравился. Что-то в нём было жуткое. Когда же рядом с дедом сел осмелел. Влез в разговор, отчего и получил подзатыльник. После чего решил сидеть тихо. Хотя во время беседы изредка, но косился на странника. Да и тот время от времени посматривал в его сторону. Больше всего заинтересовал парнишку амулет, что висел на шее у нищего. На маленькой тоненькой золотой цепочке прозрачный камень. Попадались Едугею красные, бирюзовые, голубые и даже зеленые, но вот такого он никогда еще не видел. В амулете то и дело отражался огонь очага, и казалось, камушек жил своей жизнью.

– Погода нынче отменная, – неожиданно сменил разговор Сумум-бек.

– Что верно, то верно, – проговорил дервиш, – у вас тут хорошо. Откуда я иду, вот уже неделю льет дождь, и грохочут молнии. Жуткая вещь вам скажу.

Кочевники дружно закивали.

– Куда и зачем ты идешь? – полюбопытствовал старик, поднося чашу с кумысом ко рту.

– К хану с хорошими вестями спешу, – ответил дервиш и впился зубами в мясо. Оторвал кусок и стал жадно жевать, словно и не ел больше месяца.

– А, что за вести? – спросил Арвай, понимая, что странник на них просто может не ответить.

– Духи предков сообщили мне, что война, которая идет между улусами, должна вот-вот кончиться…

От этих слов на лице старика появилась улыбка

– Хорошие вести ты принес мне, Ширэ Джиладкан. Добрые.



Когда Сумум-бек предложил дервишу занять лучшее ложе в юрте, чтобы тот смог выспаться перед дальней дорогой, нищий отказался.

Тайджи взглянул на внука и проговорил:

– Едугей проводи Ширэ Джиладкана до юрты Цагаандоржа, да сам немедленно сюда возвращайся.

Не хотелось оставаться наедине с этим таинственным незнакомцем, но другого выхода у паренька не было. Пока до юрты шли, Едугей ни слова не проронил, лишь только изредка косился на амулет дервиша.

– Интересно, наверное? – спросил вдруг Ширэ Джиладкан, останавливаясь.

Едугей непроизвольно кивнул. Он бы сейчас с удовольствием убежал, да вот только ослушаться деда боялся.

– Вижу что интересно, – продолжал между тем дервиш. – Так и быть. Тебе скажу, только ты больше ни кому об этом не рассказывай. Хорошо?

Едугей хотел было ответить, но рот словно парализовало. Оставалось только кивнуть.

– Вот и ладно, – проговорил нищий. – С помощью этого амулета, я общаюсь с духами предков.

Ширэ Джиладкан поднес руку к украшению и уже хотел, было, его снять, но парнишка вдруг рванул с места и убежал. Дервиш рассмеялся, он чувствовал, что любопытство заставит вернуться парнишку, вряд ли тот упустит момент посмотреть, как нищий будет общаться с духами.

Его смех привлек внимание хозяина юрты, тот вышел, оглядел гостя и произнес:

– Мой дом – твой дом. Проходи, гость дорогой.

Ширэ Джиладкан вошел в юрту. Жилище Цагаандоржа ничем не отличалось от других. Посреди юрты очаг, вдоль стен скромная утварь. Вот только женщина в ней была, наверное, давно. Дервиш почувствовал, что Цагаандорж здесь жил совершенно один. Отшельник. Ширэ Джиладкан посмотрел на Цагаандоржа и уточнил, знает ли тот распоряжение тайджи? Получив утвердительный ответ, нищий улыбнулся и попросил его оставить одного.

Цагаандорж пятясь, ушел из юрты. Животный страх, перед человеком, общавшимся с духами предков, был сильнее, чем любой приказ тайджи, тем более Арвай обещал, что эту ночь он – Цагаандорж проведет в юрте вождя племени.



Дервиш оказался прав. Едугей действительно, когда стемнело, вернулся к юрте Цагаандоржа. Приоткрыл ткань, закрывавшую вход, и проскользнул, стараясь не шуметь, внутрь.

В очаге горела черная ткань, неизвестно, откуда взявшаяся у дервиша. Вонючий густой дым поднимался к отверстию в крыше и уходил в небо. Едугей сдержался, чтобы не чихнуть, даже зажал пальцами нос. Нищий сидел спиной к входу, и казалось, дремал, но паренек знал, что это не так. Скорее всего, предположил внук тайджи, Ширэ Джиладкан нанюхавшись дыма, медитировал. Напротив дервиша, с противоположной стороны очага был воткнут в землю посох, на вершине которого весел амулет.

Едугей прислушался и услышал, как дервиш произносит какие-то непонятные слова. Ему даже на секунду показалось, что он услышал какое-то шипение. Скорее всего, этот звук издавал огонь, пожиравший материю, решил паренек.

Неожиданно дервиш вдруг запел. Делал он это негромко и как-то таинственно. Слова слетали с его губ, образуя какую-то абракадабру. Едугей попробовал было повторить, но у него ничего не получилось. Между тем нищий стал раскачиваться из стороны в сторону, потом поднялся и начал пританцовывать, Едугею сначала показалось, что пляшет тот вокруг очага, но через мгновение батыр, вдруг, понял, что дервиш танцует вокруг посоха. Причем глаза нищего были закрыты. Неожиданно он замер, как раз напротив того места, где сидел паренек, поднял правую руку и пальцем указал на него.

Едугей, не чуя ног, выскочил из юрты, чуть не сбив один из сундуков Цагаандоржа. Раздался грохот и дервиш открыл глаза.

– Все равно духи предков приняли решение, – проговорил он, глядя, как колыхается завеса. – И, боюсь, тебе не суждено, Едыгей, отправиться к будущей невесте.



Утром в юрту тайджи заглянул дервиш. Он опустился на ковер рядом со стариком и проговорил:

– Выполнил я твою просьбу, Сумум-бек. Поговорил вчера с духами предков.

– Ну! И что сказали тебе они, Ширэ Джиладкан?

Старик протянул дервишу пиалу с кумысом. Дервиш принял ее из рук хозяина, поклонился и сделал глоток.

– Боюсь, не хотят духи, чтобы внук твой женился.

Самум-бек сначала побледнел, потом побледнел, хотел было вспыхнуть, но слова, шедшие из уст дервиша, были произнесены духами предков. Он отпустил глаза, уставившись в ковер.

– Но… – начал было тайджи

– Внук твой должен жениться позже! А сейчас на него у предков другие планы.

– Какие? – полюбопытствовал старик.

– Хотел бы я тебе сказать, да только сам не знаю. На этот вопрос, когда я его задал духам, те промолчали. Видимо еще не время произносить их вслух.

Дервиш замолк. Хотел бы он что-то еще сказать, но помня вчерашнюю свою медитацию, промолчал. Выдавать происшедшее ночью в юрте ему не очень-то и хотелось. Много знать старику, пусть и даже тайджи, пока не нужно. Дервиш невольно коснулся амулета. Тот был холоден. Когда духи хотели говорить с ним, он начинал нагреваться. Тогда требовалось найти уединенное место. Обычно нищий разжигал костер, отрывал от халата кусок материи и бросал в него. В этот раз духи Ширэ Джиладкана не тревожили, но Сумум-бек попросил с ними связаться, и дервиш пошел на встречу. Благо разводить костер в юрте кочевников не требовалось. Ну, а то, что говорили ему во время разговора, пока кроме него, никому знать не нужно. То, что будет можно, он скажет потом, когда будет покидать стан кочевников.

Сумум-бек оглядел еще раз дервиша. Покачал головой. Обратился к старшей жене, что возилась в женской части юрты:

– Замбага, принеси мне один из халатов. Я хочу отблагодарить дервиша.

– О нет, – молвил Ширэ Джиладкан, – не надо, тайджи.

– Но твой халат совсем износился!

Дервиш отрицательно покачал головой.

– Я не могу принять этот дар достопочтимый, Сумум-бек.

Замгбага протянула, аккуратно сложенный халат, только дервиш отстранил его.

– Не надо.

Тайджи хотел вновь вспыхнуть. Было большой наглостью отвергать его подарок, но, увидев, как сверкнул под складками старого, порванного халата амулет, произнес:

– Небо тому судья, я лишь только хотел тебя отблагодарить.

Неожиданно нищий встал, поклонился и произнес, что должен отправляться в дорогу.

– Может тебе коня дать? Или сопровождение?

– Не надо, тайджи!

– Позволь тогда мне самому проводить тебя?

Ширэ Джиладкан улыбнулся.

– Ты тут хозяин, тайджи.

Сумум-бек поднялся с ковра и лично приподнял ткань, закрывавшую проход. Когда вышли из юрты, к деду подошел Едугей. Он встал позади тайджи, ожидая, что скажет нищий. Небось, нажаловался, решил малец, но тот, взглянув на молодого кочевника, произнес:

– Быть тебе, Едугей – великим воином. Не сейчас, конечно, а позже, когда ты окрепнешь телом и духом. Ибо так решили духи предков. И помни, Едугей, вскоре я за тобой приду!

Проговорил дервиш, и медленно пошел по тропинке на юг, где среди степи на берегу реки Судзи раскинулся единственный город на планете – Джучистан.

Едугей стоял позади старика и смотрел вслед удаляющемуся нищему, до тех пор, пока серый колпак не исчез за горизонтом.




Часть 1


Год белого бурундука, 10 эпохи Джучи.

Планета Ченгези.



С того момента как Ширэ Джиладкан покинул становище Сумум-бека – прошло дней двадцать. После общения с духами в юрте одного из кочевников, духи предков больше не беспокоили дервиша. Да и сам странник все больше и больше задавался вопросом, для чего юный батыр понадобился им. Духи утверждали, что именно Едугей возглавит кочевников, чтобы они покинули пределы этой маленькой и ставшей со временем тесной планеты. Не верилось, признался себя Ширэ Джиладкан, зачем искать батыра на стороне, когда у хана Улукбека с десяток родных сыновей и около сотни незаконных. Тем более духи утверждали, полководец нужен как можно скорее, а ведь Едугею (дервиш так и не узнал возраст паренька) всего-то лет тринадцать-четырнадцать. Пойдут ли за ним кочевники? А вот за детьми хана Улукбека, особенно тремя старшими, стояли воины их улусов. Но может духам предков с небес лучше видать, как на самом деле обстоят дела на Ченгези? С такими мыслями Ширэ Джиладкан одиноко брел к городу, неся хану новые сведения. Он останавливался в становищах, что попадались на пути. Ел, спал, разговаривал, выслушивал просьбы, но всегда отказывал. Пару раз дервиш попытался вызвать духов, но камень амулета был холоден.

Единственный город на планете, где находился величественный ханский дворец, он увидел еще издали. Когда-то духи сами указали сыну Чингисхана Джучи возвести крепость на берегу самой полноводной, как потом выяснилось, реки этого мира. Ширэ Джиладкан вспомнил, однажды находясь у хана Улукбека, слушал, как тому местный поэт Мунтахаб ат-таварих-и Му?ини читал бармаки, посвященные Судзи. Голос того звучал так звонко и завораживающе, что дервиш смог представить реку текущую с вершин гор. Увидеть, как она из маленького ручейка превращается в нечто огромное и почти живое. Да и сам город, с величественными зданиями, массивными башнями и стенами, способными выдержать не один набег, имел право быть воспетым в поэмах. В тот раз Ширэ Джиладкан обратился к Му?ини с вопросом: сможет ли тот сочинить нечто подобное о Джучистане? Поэт покачал головой и сказал, опуская глаза: